лет назад он почти год простоял под стенами Девина, но так ничего и не добился и ушел оттуда с большим срамом.
– Хорошо, – вздохнул Руфин. – Я поговорю с Велегастом и Властой.
– Ты только многого им не обещай, патрикий, – предостерег Придияр. – Глазом моргнуть не успеешь, как станешь игрушкой в руках кудесницы. Власта умеет напускать морок на мужчин. А тебя она выбрала для мистерии далеко не случайно.
– Почему?
– Власта ненавидит императора Валентиниана, как я слышал, – вновь понизил голос Придияр. – Не знаю почему. Но в любом случае война между готами и русколанами ей не нужна.
– А Велегаст и Власта сумеют убедить русколанского князя простить готам смерть дочери и сына?
– Не знаю, Руфин, – вздохнул Придияр. – Князь Коловрат – потомок Кия, коего русколаны почитают как бога, а потому он далеко не всегда считается с волхвами. Тем не менее Коловрат человек разумный и очень хорошо понимает, чем может обернуться для его земли война с готами.
– Так ведь и Германарех вроде бы все понимал, – криво усмехнулся Руфин, – но, тем не менее, позволил чувствам взять верх над разумом.
– Чувства-то здесь при чем? – удивился Придияр. – Если бы не болезнь Баламбера и не смута среди гуннов, то Синилада была бы жива. Можешь мне поверить. Германарех не стал бы слушать Вульфилу.
– Так ты считаешь, что Вульфила повинен в смерти дочери Коловрата?
– Посуди сам, Руфин, Синилада ведь не простая женщина, она была жрицей высокого ранга посвящения. Живым воплощение богини в Готии. А христиане, как я слышал, не терпят конкурентов. Вульфила боялся ее ведовского дара, а потому сделал все от него зависящее, чтобы погубить Прекрасную Ладу. Пообещай голову епископа волхвам и Коловрату в обмен на мир.
– Но у меня нет головы Вульфилы! – вскричал потрясенный предложением Руфин и почти с ужасом глянул на вождя.
– Не кричи, – холодно проговорил Придияр. – Мы с Оттоном поможем тебе. Смерть епископа Вульфилы угодна богам. Иначе они никогда не простят готам убийства Прекрасной Лады.
– Вы собираетесь вернуться в Тану? – спросил патрикий.
– Если Германарех мертв или серьезно ранен, то наше присутствие там просто необходимо. Мы не можем допустить, чтобы вопрос о преемнике решал рекс Сафрак и близкие к нему люди.
– Не сносить вам головы, – вздохнул Руфин.
– Не тебе бы говорить, патрикий, и не нам бы с Оттоном слушать. У тебя своя судьба, у нас своя. Тем не менее я очень надеюсь, что наши пути вновь пересекутся.
Глава 7 Голунь
За время долгого пути Руфин неоднократно пытался поговорить с кудесником Велегастом, но почтенный старец от разговора уклонялся. Судя по всему, русколанский верховный жрец тяжело переживал крах своих начинаний. Ибо, как намекнул патрикию боярин Гвидон, именно Велегаст уговорил князя Коловрата отдать дочь за Германа Амала, сославшись при этом на бога Велеса. А теперь выходило, что либо бог ошибся в выборе жениха для Синилады, либо кудесник неправильно истолковал его волю. Возможно, Велегаст слишком понадеялся на дроттов, чье влияние в Готии значительно ослабло с появлением там христиан. Что же касается Власты, то ее Руфин так и не смог обнаружить среди сотен русколан. Гвидон в ответ на его вопросы только руками разводил да косил глазами на безусых отроков, составляющих десятую часть его отряда. Разумеется, Руфин давно уже догадался, что имеет дело не с юнцами, а с облаченными в воинские доспехи женщинами. Но его положение эта догадка нисколько не облегчила. Ни одна из амазонок не удостоила патрикия ни словом, ни даже кивком.
– Так ведь она кудесница, – пояснил расстроенному патрикию Марцелин. – Русколаны говорят, что Власта может любое обличье принять, хоть мужское, хоть женское, хоть звериное. Наверное, она сейчас рыскает по округе волчицей. Или обернулась кобылицей. Мне Бермята рассказывал, как он вздумал за амазонкой приударить. А она завела его в лес, обернулась огромной медведицей и гоняла потом по кустам до полного изнеможения. Бермята чуть жив домой вернулся. И послал в храм Лады белого коня, чтобы вину свою загладить.
– А в чем вина-то? – не понял Руфин.
– Не тронь чужого, – наставительно заметил Марцелин. – Ведуньи живут по воле богини, и если они тебя сами не зовут, то сиди себе тихо и считай ворон.
– А если позовут?
– Тогда делай, что велят, и помалкивай о случившемся.
Руфину ничего другого не оставалось, как последовать совету мудрого Бермяты. Тем более что времени не только для разговоров, но даже для сна и отдыха у него почти не было. Гвидон торопился, а если и делал привалы, то только для того, чтобы дать роздых лошадям. О людях он не думал. Да в этом и не было особой необходимости. Основу его отряда составляли росомоны, а эти кочевники, по словам Марцелина, в седло садились раньше, чем начинали ходить. За шесть дней русколаны отмахали по степи такое расстояние, что Руфин только головой качал, оглядываясь назад. Самое удивительное, что на своем пути они только трижды встретились с людьми. Причем эти люди были кочевниками. И видимо, из родственных русколанам племен, поскольку Гвидон без споров и ссор забирал у них свежих коней, отдавая им взамен своих, уставших от долгого перехода.
– Это действительно росомоны, – подтвердил Марцелин. – Они уже сотни лет кочуют в донских степях. А в городах Русколании живут в основном венеды и руги. Эти возделывают землю и даже получают неплохие урожаи.
– И сколько в Русколании городов? – спросил Руфин.
– Бермята мне сказал, что – триста, но, думаю, приврал по обыкновению. Хотя, конечно, русколанские города не чета нашим. Тут любое поселение в сто домов, обнесенное рвом и тыном, величают градом.
Вспаханное поле Руфин увидел на седьмой день пути. Вспашка была глубокой. Поле явно не мотыгой ковыряли.
– На быках пашут, – подтвердил Марцелин. – И плуги у них не хуже римских. Семьи тут многочисленные, способные не только себя прокормить, но и вырастить зерно на продажу.
– А рабов они много держат? – спросил Руфин, оглядывая поле, которое тянулось едва ли не до самого горизонта.
– Рабов в Русколании нет, – усмехнулся Марцелин, – ни у росомонов, ни у венедов, ни у ругов. Пленных они, правда, заставляют три года отработать, но в основном при богатых домах, а потом отпускают на все четыре стороны. Многие из них здесь же в Русколании оседают, но уже как свободные люди. Я таких много в Голуни видел. Кто торгует, кто землю пашет, кто горшки на продажу лепит. Кузнецы здесь особо в цене. Но мечи в основном куют руги. Они же ладят доспехи.
Осмотрел Руфин и русколанские поселения. Те, что стояли в степной полосе, были застроены домами, похожими на аланские, виденные им в Тане, круглые, обмазанные глиной. Но когда степь сменилась лесом, появились деревянные дома, которые Марцелин назвал срубами. Цельные бревна укладывались друг на друга и получались довольно крепкие постройки, которые не всяким тараном прошибешь.
– А почему русколаны не строят дома из камня? – спросил Руфин на этот раз у Гвидона.
– Камень-то нам зачем? – удивился боярин. – У нас леса в избытке.
– Так ведь каменные дольше стоят!
– Зато в деревянных теплее, – засмеялся Гвидон. – У нас зимы суровые, патрикий, гораздо суровее, чем в Риме.
– А ты был в Вечном городе? – удивился Руфин.
– Слышал от отца, – вздохнул Гвидон.
– А хотел бы побывать?
– Не отказался бы, – усмехнулся боярин. – А ты никак в наемники меня сватаешь, патрикий?
– Почему же нет?
– Свою землю сначала нужно защитить, – нахмурился боярин. – А потом уже о чужой думать.
– Выходит, мстить собрался готам? – прямо спросил Руфин.
– А ты, патрикий, спустил бы врагам смерть самых близких тебе людей? – сверкнул глазами Гвидон, и патрикия словно огнем опалило. Он даже отшатнулся от молодого боярина. Все-таки, видимо, Белорев не зря намекал патрикию, что этого юнца боги наделили особым даром.
– Так ведь не все готы враги русколанам, – мягко заметил Руфин. – Многие не столько вас преследовали, сколько давали уйти. Ты не мог этого не заметить.
– И что с того?
– Германарех уже наказан за свое коварство. Верховный вождь стар и вряд ли оправится от нанесенной раны. Но готы очень сильны. У них верные союзники. Они разорят русколанские города и села. И все, что создано руками ваших предков, пойдет прахом.
– Русколаны умеют воевать.
– Аланы тоже умеют, – покачал головой Руфин. – Но гуннов оказалось больше. И Великая Алания пала. А ее уцелевшие князья ищут пристанища на чужбине. Не дай тебе Велес такой судьбы, боярин Гвидон.
– Богам виднее, – хмуро бросил русколан.
– Виднее людям, – возразил Руфин. – Они по земле ходят. А ты, Гвидон, так и не сумел разглядеть главного своего врага.
– Кого ты имеешь в виду?
– Епископа Вульфилу, – усмехнулся патрикий. – Христиане не потерпят чужих богов рядом с собой. В Риме они уже почти свели на нет веру отцов. И вас они тоже не оставят в покое. Сначала будут действовать исподтишка, склоняя на свою сторону убогих и обиженных. А потом используют их в борьбе против соплеменников.
– С убогими мы как-нибудь справимся, – тряхнул кудрями Гвидон.
– А с римскими легионами? – спросил насмешливо патрикий.
– Что ты от меня хочешь?
– Я хочу, чтобы ты убедил Коловрата не начинать войну с готами.
– Боюсь, что великий князь Русколании не станет слушать боярина Гвидона, – горько усмехнулся боярин.
– Зато он наверняка послушает Велегаста и Власту, особенно если они поднесут ему на блюде голову главного виновника смерти Синилады, епископа Вульфилы.
– А они ее поднесут?
– Скорее всего, да.
– Вот тогда и
