Рассказы. 1887

«Скучной истории» и «Припадку», сожалея, что Чехов «раздружился с природой» (ГБЛ).

Вспоминая об одном задуманном, но не написанном Чеховым рассказе, он замечал: «…получился бы один из тех заразительно жизненных, классически сжатых рассказов, какие умел писать только Чехов, — художественный перл, вроде его „Ведьмы“ и „Свирели“» («Чехов в воспоминаниях современников». М., 1954, стр. 142).

К. К. Арсеньев среди «недурных» рассказов назвал «Свирель» («Вестник Европы», 1888, № 7, стр. 261).

П. Краснов приходил к выводу, что «хмурое» настроение чеховских героев обусловлено царящими в обществе пошлостью и скукой. Обращаясь к рассказу «Свирель», критик писал: «Общественная пошлость еще усугубляется общею русскою беднотою, нищетою, вырождением. В рассказе „Свирель“ Лука Бедный выражает твердую уверенность в измельчании всего окружающего» («Труд», 1895, № 1, стр. 207).

А. А. Александров отмечал гуманизм Чехова и ссылался при этом на рассказ «Свирель» (ЦГАЛИ, ф. 2, оп. 1, ед. хр. 35, стр. 3).

Г. Качерец утверждал, что любимый цвет писателя — серый. Наиболее показательным в этом отношении критик считал рассказ «Свирель». «Невозможно выпуклее и сильнее нарисовать безобразное ненастье. Невозможно передать вернее действие тумана и сырости, в соединении со скверной игрой на свирели, на душу человека, у которого дома — жена, осатанелая от бедности, и восемь человек детей. И, как я сказал, по изображению серых цветов г. Чехов не знает себе равного» (Г. Качерец. Чехов. Опыт. М., 1902, стр. 28).

О мастерстве Чехова в рассказах из народного и мещанского быта, таких, как «Счастье» и «Свирель», писал Е. Ляцкий. Он отнес эти два рассказа к произведениям, в которых «импрессионизм творческой манеры г. Чехова достигает высокой степени развития» («Вестник Европы», 1904, № 1, стр. 157—158).

И. В. Джонсон (И. В. Иванов) в статье «В поисках за правдой и смыслом жизни (А. П. Чехов)», говоря о рассказах «Свирель», «Счастье», «Почта», утверждал, что эти рассказы принадлежат к тому периоду творческого развития Чехова, когда писатель с научной объективностью наблюдал, суммировал явления окружавшей его действительности и в результате сделал вывод об «отсутствии разума, правды и счастья в жизни» («Образование», 1903, № 12, стр. 24).

При жизни Чехова рассказ был переведен на венгерский, словацкий, французский и чешский языки.

Писатель и переводчик Д. Рош в письме от 20 мая 1900 г. сообщал, что переведенные им рассказы, в том числе «Свирель», вскоре будут изданы (ГБЛ). «Свирель» вошла в сборник «Мужики» (Париж, 1901), на который в «Новом времени», 1901, № 8995, 14(27) марта появилась рецензия, подписанная инициалами В. Г. (В. П. Горленко). Рецензент высоко оценил качество перевода, находя, что Д. Рош сумел «почувствовать оттенок и настроение каждого рассказа», в частности, передать «задумчивое, горестное настроение „Свирели“».

Мститель

Впервые — «Осколки», 1887, № 37, 12 сентября (ценз. разр. 11 сентября), стр. 4—5. Подпись: А. Чехонте.

Вошло в издание А. Ф. Маркса.

Печатается по тексту: Чехов, т. I, стр. 107—112.

Рассказ был закончен до 7 сентября. «В понедельник я послал Вам рассказ, — писал Чехов Н. А. Лейкину 11 сентября 1887 г. — Вы должны были получить его во вторник» (понедельник был 7 сентября).

Готовя рассказ для собрания сочинений, Чехов внес несколько поправок; устранил просторечия и грубоватые обороты. В работе над авторскою речью видна тенденция к большей простоте.

При жизни Чехова рассказ был переведен на болгарский, немецкий, сербскохорватский и чешский языки.

Почта

Впервые — «Петербургская газета», 1887, № 252, 14 сентября, стр. 3, отдел «Летучие заметки». Подпись: А. Чехонте.

Включено в сборник «Хмурые люди», СПб., 1890; перепечатывалось в последующих изданиях сборника.

Вошло в издание А. Ф. Маркса.

Печатается по тексту: Чехов, т. V, стр. 5—12.

Включая рассказ в сборник «Хмурые люди», Чехов несколько сократил его. Для собрания сочинений были сделаны три стилистические поправки.

Рассказ чрезвычайно нравился А. И. Эртелю. «Нонешним летом, — писал он В. Г. Короленко 26 января 1891 г., — я имел случай познакомиться с книжкой его ‹Чехова› последних рассказов, и, что Вам скажу, большой это талант. Мало того, в нем есть и серьезное содержание, хотя оно и не всегда уловливается казенною меркою „направления“. Так, во многих рассказах последнего томика с такой силой указана трагическая власть „мелочей“ — в „Почтальоне“, в докторе, давшем пощечину фельдшеру, — что, право, стоит всякого направления» (ГБЛ; Эртель имеет в виду рассказы «Почта» и «Неприятность», помещенные в сборнике «Хмурые люди»).

Позднее Эртель писал Чехову, что он стал высоко ценить его как писателя начиная с рассказа «Почта». «Глаза мне открыл Ваш малюсенький, случайно прочитанный очерк — „Почтальон“, кажется? Ну, с тех пор я кое-что знаю о глубине Вашего захвата, и ужасно рад, что многое Ваше, что читал до сего дня, более и более подтверждает это мое наблюдение» (письмо от 25 марта 1893 г. — Записки ГБЛ, вып. 8, стр. 80).

Н. К. Михайловский, упрекая Чехова в равнодушии, в случайности выбора тем, в отсутствии определенного направления, ссылался, в частности, на «Почту», полагая, что от этого рассказа «никому, решительно никому ни тепла, ни радости, хотя именно в этом рассказе бубенчики так мило пересмеиваются с колокольчиками» («Русские ведомости», 1890, № 104, 18 апреля).

Нарисованный в рассказе образ «хмурого человека», причины возникновения такого характера и форма его проявления вызвали интерес у критиков. П. Краснов объяснял появление такого психологического состояния пошлостью и скукой, царящими в обществе (см. «Труд», 1895, № 1, стр. 207).

Ф. Пактовский отмечал, что в рассказах «Почта» и «Шампанское» Чехов «изображает тяжелые моменты жизни тех людей, коим ‹…› судьба дала в удел лишь нужду, тяжелую работу за кусок хлеба, но не дала надежды на лучшее в их положении. Всё противодействие этих маленьких людей нашего общества роковым для них обстоятельствам состоит в их „хмурости“, тяжелом терпении и молчании». По мысли Пактовского, «автор скрыл от читателя тяжелую обстановку почтальона в бытовых ее формах, но не скрыл ее как известного явления жизни, делающего людей хмурыми» (стр. 9—10). «В названных двух рассказах лица слишком пассивны, у них нет нравственной силы для борьбы и не могло ее быть», — утверждал Пактовский («Современное общество в произведениях А. П. Чехова». Казань, изд. импер. ун-та, 1901, стр. 11).

Высказывания В. Мирского (Е. А. Соловьева) и Д. Н. Овсянико-Куликовского о рассказе «Почта».

При жизни Чехова рассказ был переведен на сербскохорватский и шведский языки.

Свадьба

Впервые — «Петербургская газета», 1887, № 259, 21 сентября, стр. 3, отдел «Летучие заметки». Подпись: А. Чехонте.

Вошло в издание А. Ф. Маркса.

Печатается по тексту: Чехов, т. I, стр. 372—379.

При подготовке рассказа для собрания сочинений была проведена сплошная стилистическая правка. Сняты, в частности, слова иностранного происхождения, а также некоторые нарочито комические обороты в речи персонажей. Изменен финал рассказа, при этом усилен комизм концовки.

В рассказе отразились воспоминания о юношеских годах Чехова в Таганроге. Его гимназический товарищ А. Дросси рассказывал, что во время посещения Чеховым-гимназистом их дома туда же забегал живший напротив приятель А. Дросси С. Х-ди. Если последний засиживался долго, то родители посылали за ним старую няньку, которая, не входя в дом, протяжно кричала: «Сп-и-и-ра». И тот неизменно отвечал: «Чичас» (см. А. Дросси. Юношеские годы А. П. Чехова. — «Приазовская речь»,