спрашиваю? Семен прищурил глаза, взял Степана за грудь и ударил его под ложечку. Поднялся Манафуилов и замахал своими длинными пальцами перед глазами Степана. - Ребята! Драка! Ей-богу, драка! Напирай! В кабаке зашумели. Говор смешался со смехом. У кабацких дверей столпился народ. Степан схватил Манафуилова за воротник и швырнул его в дверь. Дьячок взвизгнул и шаром покатился по ступеням. Захохотали сильней. Народу набилось в кабак полнехонько. Сидор вмешался не в свое дело и, сам не зная за что, ударил Степана по спине. Степан схватил Семена за плечо и швырнул его в дверь. Семен ударился головой о косяк, сбежал по ступенькам и упал мокрым лицом в пыль. К нему подскочил брат и заплясал на его животе. Он заплясал с остервенением, с наслаждением, высоко подпрыгивая. Прыгал он долго... Зазвонили к 'Достойно'. Степан посмотрел кругом. Вокруг него торчали смеющиеся рожи, одна другой пьяней и веселей. Множество рож! С земли поднимался растрепанный, окровавленный Семен с сжатыми кулаками, с зверским лицом. Манафуилов лежал в пыли и плакал. Пыль облепила его глаза. Кругом и около было чёрт знает что! Степан встрепенулся, побледнел и побежал, как сумасшедший. За ним погнались. - Лови! Лови! - закричали ему вслед. - Держи! Убил! Степана охватил ужас. Ему показалось, что если его догонят, то непременно убьют. Он побежал быстрей. - Лови! Держи! Он, сам того не замечая, добежал до отцовского дома.
{01271}
Ворота были открыты настежь, и обе половинки их покачивались от ветра... Он вбежал во двор. На куче щепы и стружек в трех шагах от ворот сидела его Марья. Поджав под себя ноги и протянув вперед свои обессилевшие руки, она не отрывала глаз от земли. При виде Марьи в взбудораженных и опьяненных мозгах Степана вдруг мелькнула светлая мысль... Бежать отсюда, бежать подальше с этой бледной, как смерть, забитой, горячо любимой женщиной. Бежать подальше от этих извергов, в Кубань, например... А как хороша Кубань! Если верить письмам дяди Петра, то какое чудное приволье на Кубанских степях! И жизнь там шире, и лето длинней, и народ удалее... На первых порах они, Степан и Марья, в работниках будут жить, а потом и свою земельку заведут. Там не будет с ними ни лысого Максима с цыганскими глазами, ни ехидно и пьяно улыбающегося Семена... С этой мыслью он подошел к Марье и остановился перед ней... А голова между тем кружилась от хмеля, в глазах мелькали цветные пятна, во всем теле чувствовалась боль... Он едва стоял на ногах... - В Кубань... того... - проговорил он, чувствуя, что его язык теряет способность говорить... - В Кубань... К дядьке Петру... Знаешь? Что письма писал... Но не тут-то было! Разлетелась в пух и прах Кубань... Марья подняла свои умоляющие глаза на его бледное, шальное лицо, наполовину закрытое давно уже нечесанными волосами, и поднялась... Губы ее задрожали... - Это ты, разбойник? - заголосила она. - Ты? Рожу, знать, в кабаке раскроили? Проклятый! Мучитель ты мой! Пущай тебе на том свете так будет злодею, как ты высосал меня всю! Убил ты меня, сироту! - Молчи! - Лютые! Не жалеете вы души христианской! Замучили всю, разбойники... Душегубец ты, Степка! Матерь божия накажет тебя! Постой! Задаром тебе это самое не пройдет! Ты думаешь, что только одна я мучаюсь? И не думай... И ты помучишься... Степан замигал глазами и пошатнулся. - Молчи! Ну, Христа ради! - Пьяница! Знаю, на чьи деньги ты пьян... Знаю, разбойник! От радости пьешь? Знать, весело?
{01272}
- Молчи! Машка! Ну... - А пришел чего? Чего надо? Похвастать пришел? И без хвастанья знаем... Весь мир знает... Глаза небось целый день тобой колют, окаянный... Степан топнул ногой, пошатнулся и, сверкая глазами, толкнул локтем Марью... - Молчи, говорят! Не хватай за сердце! - Буду говорить! Ты драться? Ну что ж... Бей... Бей сироту. Один конец... Какой ласки ждать? Знай бей... Добивай, разбойник! На что я нужна тебе? У тебе барыня есть... Богатая... Красивая... Я хамка, а она дворянка... Чего ж не бьешь, разбойник? Степан размахнулся и изо всей силы ударил кулаком по исказившемуся от гнева лицу Марьи. Пьяный удар пришелся по виску. Марья пошатнулась и, не издав ни
