Плыл он к Сахалину уже с предвзятою мыслью ~ «обрадовался немало». – Чехов излагал и цитировал книгу Крузенштерна: («Путешествие вокруг света…», стр. 198–204).
То обстоятельство, что трое серьезных исследователей, точно сговорившись, повторили одну и ту же ошибку, говорит уже само за себя. Если они не открыли входа в Амур, то потому, что имели в своем распоряжении самые скудные средства для исследования, а главное, – как гениальные люди, подозревали и почти угадывали другую правду и должны были считаться с ней. Что перешеек и полуостров Сахалин – не мифы, а существовали когда-то на самом деле, в настоящее время уже доказано.
Обстоятельная история исследования Сахалина имеется в книге А. М. Никольского[684] «Остров Сахалин и его фауна позвоночных животных». В этой же книге можно найти и довольно подробный указатель литературы, относящейся к Сахалину.
…если бы не заступничество самого государя, который нашел его поступок молодецким, благородным и патриотическим. – Чехов намекал на возможность репрессий по отношению к Невельскому со стороны некоторых государственных деятелей, в частности, К. В. Нессельроде, министра иностранных дел (его имя было зачеркнуто в черновой рукописи: «и неизвестно, к чему бы еще повела мудрость судей [вроде Нессельроде]». Слова Невельского об оценке его действий «самим государем» Чехов цитировал почти дословно (ср. «Подвиги русских морских офицеров…», стр. 137). Об этом же – в статье «Русские моряки на крайнем Востоке», опубликованной в томе 134 «Русского вестника» за 1878 г., № 3 бывшем в руках Чехова.
Подробности в его книге: «Подвиги русских морских офицеров на крайнем Востоке России. 1849– 1855 гг.»
Один из знавших его пишет: «Более честного человека мне не случалось встречать». – Не названный в этом случае автор – полковник М. И. Венюков (1832– 1901), географ, путешественник, этнограф, две работы которого имеются в «Списке» Чехова (№№ 30 и 61). В письме к А. С. Суворину писатель сообщал 29 марта 1890 г., что послал три тома «Русской старины»: 1878, XII, 1879, XXIV и 1881, XXXII. В томе XXIV за 1879 г. были напечатаны воспоминания Венюкова о заселении Амура в 1857–1858 гг., написанные в 1878 г. в Женеве, куда автор эмигрировал. Из них Чехов цитировал то место, где дана характеристика Невельского как человека «высокого благородства и любви к делу» (стр. 286). В черновой рукописи имелась ссылка на эти воспоминания.
…потерял дочь, которая умерла от голода, состарился, состарилась и потеряла здоровье его жена… – Екатерина Ивановна Невельская, сестра мичмана шхуны «Восток» Н. И. Ельчанинова, окончив Смольный институт, вышла замуж и последовала за Невельским в середине 1850-х гг. на «крайний восток России». В 1872 г. она издала его «посмертные записки» («Подвиги русских морских офицеров…»), из которых Чехов черпал фактические сведения: «Особенно тяжело было, – писал Невельской, – бедной жене моей, разделявшей наравне со всеми трудности, опасности и лишения и имевшей больного ребенка, которому угрожала голодная смерть, ибо жена сама кормить не могла, а кормилиц не было». Далее Невельской сообщал, что дочь «умерла в скором времени от голода» (стр. 184).
…«молоденькая, хорошенькая и приветливая женщина»… – Слова, поставленные в кавычки, принадлежат неназванному здесь автору – Н. В. Буссе («Остров Сахалин и экспедиция 1853–54 гг.» СПб., 1872, стр. 4).
Жена Невельского, Екатерина Ивановна, когда ехала из России к мужу, сделала верхом 1100 верст в 23 дня, будучи больною, по топким болотам и диким гористым тайгам и ледникам охотского тракта. Самый даровитый сподвижник Невельского, Н. К. Бошняк,[685] открывший Императорскую гавань, когда ему было еще только 20 лет, «мечтатель и дитя», – так называет его один из сослуживцев,[686] – рассказывает в своих записках: «На транспорте „Байкал“ мы все вместе перешли в Аян и там пересели на слабый барк „Шелехов“. Когда барк стал тонуть, никто не мог уговорить г-жу Невельскую первою съехать на берег. „Командир и офицеры съезжают последними, – говорила она, – и я съеду с барка тогда, когда ни одной женщины и ребенка не останется на судне“. Так она и поступила. Между тем барк уже лежал на боку…» Дальше Бошняк пишет, что, часто находясь в обществе г-жи Невельской, он с товарищами не слыхал ни одной жалобы или упрека, – напротив, всегда замечалось в ней спокойное и гордое сознание того горького, но высокого положения, которое предназначило ей провидение. Она проводила зиму обыкновенно одна, так как мужчины были в командировках, в комнатах с 5° тепла. Когда в 1852 г. из Камчатки не пришли суда с провиантом, то все находились в более чем отчаянном положении. Для грудных детей не было молока, больным не было свежей пищи, и несколько человек умерло от цинги. Невельская отдала свою единственную корову во всеобщее распоряжение; всё, что было свежего, поступало в общую пользу. Обращалась она с туземцами просто и с таким вниманием, что это замечалось даже неотесанными дикарями. А ей было тогда только 19 лет (Лейт. Бошняк. Экспедиция в Приамурском крае. – «Морской сборник», 1859,
