- Или вообще немцы! – засмеялся худой мужчина и поставил на стол бутылку самогона.
- Что ж вы так сразу, - смутилась Дарья и кивнула в угол, - мне малыша уложить нужно.
Пока она возилась за перегородкой, мужчины разлили и выпили. Горбоносый залпом выпил свою порцию и хмуро сказал:
- Зазря мы сюда припёрлись.
- Не торопись Шелехов! – худой красноармеец развалился на табуретке и подмигнул товарищам. – Мужики говорили, что хозяйка такие вещи вытворяет…
- Нашли время!
- Пантелеевич ты не прав! – вступил в спор второй красноармеец. – Нам товарищ комбат за добытого с тобой «языка» увольнительную до утра дал?
- Дал.
- Значит, можем гулять, где хотим и как хотим.
- Но не с бабой же…
- А чо, - ухмыльнулся худой, - зараз самое то!
- Ишо подцепите какую болезнь.
- Ну, насмешил, мы каждую минуту могём смерть подцепить!
- Сегодни живы, а завтра сдохнем! – зло выкрикнул кривоногий. – Водки хочу, бабу хочу…
- Ладно вам, - пошёл на попятную сержант, - делайте што хотите. Только мальца не разбудите…
Вернулась весёлая хозяйка и гулянка завертелась. Гости пили самогон и закусывали скромными продуктами, принесёнными с собой. Когда Дарья порядком захмелела, она по очереди отлучилась в дальний конец подвала сначала с худым солдатом и потом с кривоногим.
- Развели блядство! – Шелехов сидел за столом и корил себя за то, что оставил сына воевать одного. – Там люди умирают, а здесь такое...
Солдатики, наконец, угомонились и завалились спать «валетом» на хозяйскую лежанку. Дарья поправила волосы и присела рядом с мрачным гостем:
- Осуждаешь?
- А как ты думаешь? – он обвёл рукой прокуренное помещение. – Развела бордель…
Дарья посмотрела с иронией на симпатичного сержанта.
- Тебя как звать злюка?
- А тебе зачем?
- Хочу объяснить кое-что…
- Григорий.
Женщина сжевала кусок хлеба и протянула стакан:
- Плесни.
- Стыд в водке не утопишь…
- А мне стыдиться нечего!
- Вона как…
- Кругом ты Гришенька не прав.
- Отчего же?
Дарья подпёрла руками подбородок и, улыбаясь, сказала:
- А то, что я только здесь жить по-настоящему начала. Стыдно даже признаться, люди стонут и мрут, а я радуюсь… Я ведь раньше мужчин совсем не знала.
- Чего так?
- Как видишь не шибко красивая, вот они мною и не интересовались… А когда немец на меня автоматик наставил и практически ссильничал я вкус бабской доли и распробовала…
- Так к тебе и немцы ходят?
- Заходят, Гришенька, заходят. – Хохотнула Ушакова и добавила: – Я теперь никому не отказываю, мне мальчонку поднимать нужно.
Григорий молча достал кисет, свернул из кусочка газеты папиросу и жадно закурил.
- Чёрт знает энтих баб, - думал он, пуская к низкому потолку кудрявые облачка, - послушаешь такую и жалко становится дуру.
Хозяйка с усмешкой наблюдала за размышлениями бывалого мужчины.
- Хочешь, и тебя приласкаю? – смело предложила она. – У меня этого добра навалом.
- Нет уж, - вскинулся брезгливый Григорий, - как-нибудь обойдусь…
- Смотри, завтра может не быть!
- А я давно живу без будущего!
Они ещё немного поговорили, и сержант стал будить храпевших товарищей. Пока не рассвело, нужно было возвращаться на свои позиции. Собираясь на надоевшую войну, Григорий думал:
- А может она и права. У каждого своя правда… И солдатикам дарит минуты мирной жизни и сама выживает.
Уже поднимаясь по короткой железной лестнице, ведущей в ад ни на секунду не засыпающего города, он оглянулся на хлопочущую по хозяйству женщину.
- И всё-таки она курва!
В самом страшном сне Григорий не мог представить себе, что разбитная бабёнка, которую он так легко осудил, спасла и выхаживает его единственного внука Колю…
Глава 18
Пройдя пешком от родного Донбасса несколько сотен километров, Пётр Шелехов неожиданно оказался в предгорьях Кавказа. В детстве он часто мечтал походить по романтичным горным склонам, но действительность оказалась мрачнее книжных воспоминаний.
- В книгах, которые я читал, - признался он Генке Шахову, - ничего не писали о сбитых ногах и трудностях с выдалбливанием персонального окопа.
- Что толкового могут там писаки? – засмеялся практичный Гена.
- Например, о любви…
- То любовь, а здесь война!
Война в горах сильно отличалась от уже привычных военных действий на равнинной Украине. Высота, разреженный воздух, мороз, холод, ледниковые трещины, снежные лавины и камнепады - всё это стало для Петра неприятным сюрпризом.
- Тоже мне, юг называется. - Сказал подошедший боец Черных. - У нас на Урале и то теплее…
- Это ты, браток, загнул. – Не согласился командир взвода Великанов.
- Точно теплее!
- Мне доводилось бывать в ваших краях. – Засмеялся лейтенант. - Там иногда так закрутит, что от мороза уши трещат.
Вторую неделю в районе Туапсе и окрестных горах свирепствовал бора, как здесь называли штормовой северо-восточный ветер - норд-ост. Внизу, на побережье, ещё было относительно тепло, хотя почти не прекращается мелкий, надоедливый дождь.
- Морозы - верно. – Согласился Черных. - Зато тихо.
- А тут, будто из пропасти дует. – Вставил Шелехов.
Чуть выше, в горах, стояла настоящая зима - снежная, холодная. По ночам температура нередко падала до минус 20 градусов. Вьюжила метель. Порывистый, сбивающий с ног ветер пронизывал до костей.
- Чайку бы сейчас горячего кружечку, душу согреть, - снова вступил в разговор Шахов.
- А по мне, - облизнулся Петя, - лучше миску горячих щей с мясом.
- Щи с мясом было бы здорово, - согласился Великанов, - но от нашего старшины, кроме ячневой каши и сухарей, вряд ли чего дождёшься.
С питанием было неважно. Из-за бездорожья и нерегулярного подвоза есть хотелось всегда. На
