меньшего восхищения Ренольдом Вильсоном — местным врачом, который лечил твою бабушку. Все знают о том, что он помолвлен, и, хотя официально о помолвке не объявлено, ни один человек ни на минуту не усомнился, что его невеста — это ты!
— Что за чушь! — услышала она собственный голос, напряженный и неестественный. — Ренольд был моим другом, и…
Хуан грубо оборвал ее.
— Но как только сыщик вознамерился навестить доброго доктора в его кабинете, выяснилось, что тот отправился на семинар… в Провиденс!
Побледневшая Дора во все глаза смотрела в надменное лицо мексиканца. Ее мысли набегали одна на другую и никак не выстраивались в логическую цепочку.
— Значит, вы приехали сюда вовсе не по своим делам? — выдохнула она. — Вы привезли меня сюда, чтобы столкнуть с Ренольдом и убедиться в том, что вам сказали правду?
Он и не думал отпираться.
— Как только я получил отчет сыщика, тут же принял решение.
— Но мы могли бы и не встретиться… — Она продолжала ошалело трясти головой. — В гостинице яблоку негде упасть, народу полным-полно…
— Именно поэтому я и договорился встретиться с тобой в баре, а вдобавок организовал звонок с объявлением на весь зал. Если бы этот план не сработал, я нашел бы какой-нибудь другой способ столкнуть вас лицом к лицу… — Он сделал многозначительную паузу. — Но все получилось с первого раза, и вы упали в объятия друг к другу, как самые настоящие любовники. И после ланча я тоже следил за вами, Дора. Видел, как вы смеялись и держались за руки. Видел ваш прощальный поцелуй и подаренную им розу.
Хуан поднял руку, смахнул алые лепестки, и они осыпались на грудь Доры.
— Когда вы договорились встретиться снова? Каковы ваши дальнейшие планы? Не обманывай меня, плутовка! Скажи, какое место занимает этот мужчина в твоей жизни! Как давно ты его знаешь? Это из-за него ты так поступила с Марио? — В каждом слове, произнесенном тихим низким голосом, таилась угроза. — Я следил за тобой, хотел увидеть, что ты будешь делать дальше, но мое терпение лопнуло. Я должен сейчас же узнать правду!
— Немедленно прекратите, Хуан! — Терпению Доры тоже пришел конец. Неожиданно она нашла в себе силы, чтобы бросить вызов обидчику. — Как вы смели шпионить за мной, провоцировать и делать скоропалительные выводы? Мы с Ренольдом друзья, но я не удивляюсь, что людская молва связала нас. Два года назад он просил меня стать его женой, а я отказала ему. Я любила его как друга, как доброго и мягкого человека, но не так, как надеюсь полюбить мужчину, за которого хотела бы выйти замуж. — Дора тяжело дышала, ее голос звенел от переполнявших душу чувств. — Сегодняшняя встреча была счастьем для нас обоих! И самая чудесная новость, которую я узнала, это то, что Ренольд действительно тайно обручен, но не со мной! Женщина, которую он любит, медсестра, и, как только ее родители вернутся из поездки в Австралию, состоится их официальная помолвка! Если вы мне не верите, можете послать свою ищейку обратно в Хантингтон, чтобы он встретился с самим Ренольдом, который, скорее всего, свернет ему шею!
Она изловчилась, оттолкнула Хуана и вырвалась на свободу.
Услышав, что он тихонько выругался по-испански, Дора почувствовала удовлетворение. Но шансов убежать от него не было. Как не было и надежды, что на пустынной тихой тропинке появится кто-нибудь и придет ей на помощь. Ее единственным убежищем мог стать таинственный сад за кирпичной стеной.
С тревожно бьющимся сердцем она проскочила в щель и бросилась бежать сквозь густые заросли, молясь про себя, чтобы Хуан не стал преследовать ее, а если это окажется невозможно, то чтобы она поскорее нашла укромное место, где можно спрятаться.
Увы, ее молитва не помогла. Путь преграждали кусты ежевики, свисающие плети роз путались в волосах. Вокруг гудели толстые, испачканные пыльцой шмели, но она слепо продиралась вперед, сопровождаемая беспокойным гомоном вспугнутых птиц и не думая о том, куда ее приведет этот безумный бег. Слезы отчаяния лились по ее исхлестанным ветками и расцарапанным колючками щекам, но сознавала она только одно: ее безжалостно преследовал Хуан, напоминавший того самого ягуара на охоте, с которым он так любил себя сравнивать.
Вдруг заросли чудесным образом кончились и уступили место поляне, за которой медленно текла река. Девушка догадалась, что это Блэкстон. Она остановилась, тяжело дыша, и обернулась. К ней приближался Хуан. Подойдя ближе он хрипло сказал:
— Ради Бога, Дора, не убегай от меня! Я не хочу делать тебе больно… и никогда не хотел…
— Тогда чего же вы хотели? — Она едва узнала свой дрожащий голос, но ничего не могла с ним поделать. — Я устала от ваших бесконечных обвинений! Мне надоело, что со мной обращаются как с обманщицей и воровкой, хотя я не… — Две слезинки скатились по ее щекам, и она сердито смахнула их тыльной стороной ладони. — Я только потому перестала спорить, что мне хотелось покоя…
— У тебя кровь… — Хуан вынул из кармана рубашки чистый носовой платок и приложил к расцарапанной щеке Доры. — Боже! Что я сделал с тобой, милая! — Впервые ласковое обращение было лишено насмешки.
— Хуан… — прошептала девушка, млея от его прикосновения. Ноги у нее подкашивались, и она опустилась на траву. Фламинг последовал ее примеру и сел рядом. Он убрал с ее лица спутанные волосы и неожиданно стал покрывать нежными горячими поцелуями царапинку, оставленную на бархатистой коже колючкой в зарослях, преграждавших ей путь.
— Хочешь, чтобы я перестал? — Не дождавшись ответа, он прижался ртом к ее губам.
Господи! Да разве она могла воспротивиться этому сладостному томлению и сказать «да»… Ее пальцы тонули в густых жестких волосах, черных как вороново крыло. Его губы мягко касались ее шеи легкими ласковыми поцелуями, и разум отступил перед пьянящим чувством близости. А когда Хуан придвинулся вплотную, лег и положил голову девушке на колени, у нее вырвался тихий возглас отчаяния, смешанного с наслаждением. Все слова, которые могли бы остановить его, замерли у нее на устах.
Какими темными внезапно сделались его глаза! Зрачки стали огромными и черными, как безжизненная далекая планета, а чистая голубая радужная оболочка образовала вокруг этой планеты прекрасную светящуюся корону. Дора, завороженно глядевшая в его глаза, не заметила, как рука Хуана спустила с ее плеч узкие бретельки сарафана. Почувствовав на своей обнаженной груди его теплые требовательные руки, она начала что-то протестующе бормотать, но уже в следующую секунду едва сдержала крик острого наслаждения, когда нетерпеливые пальцы добрались до нежного бугорка и стали ласкать его.
Ее тело, захваченное вихрем желания, чувственно вздрагивало в ответ на нежные, властные, дразнящие прикосновения этих пальцев; губы раскрылись навстречу горячему, захватывающему дух поцелую. Она желала Хуана так, как женщина может желать мужчину, стремясь к нему каждой клеточкой существа. У Доры больше не оставалось сомнений: она любит его. Это чувство дало о себе знать еще тогда, на пляже, но разве можно было поддаться ему? А сейчас?
— Хуан… — Она хотела запротестовать, но его имя стекло с ее губ как мед, теплое и нежное, растворенное в сладости его поцелуя. Дора попробовала воспротивиться еще раз, собрав последние крохи воли и сил: — Хуан!
— Молчи, милая, я знаю! — Он по-своему понял эту отчаянную мольбу, раздвинул ей ноги и опустился на девушку всем своим тяжелым мускулистым телом.
Дора непроизвольно подняла руки, обняла его и, движимая первобытным инстинктом, прижала к себе. Ее ладони страстно гладили его спину, двигаясь вниз по позвоночнику, ощущая тонкий шелк рубашки… Но этого рукам показалось мало: они вытащили рубашку из-под ремня и забрались под нее, чтобы ощутить теплую бархатистость тела.
И тут настал момент ее торжества: Дора услышала стон Хуана и лоном почувствовала, как его мужское естество вдруг налилось силой неукротимого желания. В это мгновение она вдруг ясно осознала, что происходит, очнулась и выплыла из омута желания, которое затопило и подмяло под себя все ее сомнения, колебания, угрызения совести и девичью стыдливость.
Пришло прозрение, обернувшееся острым стыдом, и из ее груди вырвался стон отчаяния.
На этот раз Хуан почувствовал ее боль и, тяжело дыша, откатился в сторону. Его лицо с высокими, как
