По крайней мере, над ними надо работать более тщательно. Считайте, что это уже начало обучения, так что, пожалуйста, лучше всего выписывайте такие ключевые правила на отдельный листок.
Я когда-то, открыв для себя тот или иной способ улучшения текста, просто писал крупными буквами на обоях над столом, где стояла моя пишущая машинка. Когда женился, пришлось писать на бумажке и пришпиливать аккуратно кнопочкой.
Все дело в том, что автор увлекается, прет, как танк, не замечая, что свой текст дорисовывает воображением, но читающий не сможет заглядывать к нему в мозг, ему нужно все это рисовать буквами.
А чтобы делать текст именно для читателя, как мы и делаем, как бы ни трындели, что пишем «для себя», надо соблюдать правила, правила, правила воздействия на читающего!
В свое время Честертон, автор замечательных приключений патера Брауна, мудро заметил: речь нуждается в захватывающем начале и убедительной концовке. Задачей хорошего оратора является максимальное сближение этих двух вещей.
Это же в полной мере применимо и к литературе.
Концовки глав надо отделывать особенно тщательно.
Это типа напоминания, что вся соль анекдота в последней фразе, потому если в середине еще можно что-то промямлить, то концовка должна быть четкой, хлесткой, без единого лишнего слова!
Я никогда не читал лекции, потому не скован никакими правилами и привычками, а другие, как вы понимаете, мне не указ, я ведь писатель, а мы все такие, выбираем дороги нетореные. Да и глупо пытаться делать книгу в таком же ключе, как делали в прошлом веке, допотопном, двадцатом, был такой, крепостной век, крымско-троянская война…
Сейчас сознание у нас блиповое, что значит быстрее усваиваем, хватаем на лету, нам не требуется длинные нити идей, мы все имеем дело с образами новой культуры: короткими сообщениями, заголовками новостей, гиперссылками, объявлениями, коллажами, клипами.
Все это не укладывается в старые формы, но зато позволяет чувствовать себя свободнее в таком мире.
Потому и эта книга – книга-блип. Она тоже чаще всего из небольших сообщений, которые набирались в течение ряда лет, я не стал их подгонять под какой-то шаблон двадцатого века, все-таки уже в двадцать первом, вода отжата, так что прошу!
…книга писалась несколько лет, так что, если какой-то вопрос поднимается неоднократно, это не промах автора или редактора.
Дело в том, что многие явления, к примеру отношение к чистоте, вычитке, устранению сорнячков в языке, – вопрос очень неоднозначный. Вроде бы и надо добиваться вот такой уж гладкости, чтобы ни камешка на дороге, ни сорнячка, но в то же время, как заметил по опыту, как своему, так и коллег, стремление к чистописанию вредит не только замыслу и глобальному воплощению, но даже самой ткани произведения.
Потому в одном месте указываю, как именно бороться с ошибками, добиваться правильности речи, в другом – не увлекаться, не подменять живую ткань стерильным чистописанием. Противоречий в этом нет, как может показаться, ибо хотя все сорняки и сырые места надо убирать из текста нещадно, однако, как уже почти сказал, стремление к чистописанию может погубить произведение.
То же самое относится и к ряду других моментов, которые я из-за их значимости поднимаю в этой книге по два-три раза, поворачивая их то одним боком, то другим. И добавляя доводы.
Насчет языка еще: современники сетовали, что Байрон в каждой строчке делал по три ошибки, пунктуацией не занимался вообще – тире ставил вместо запятых, точек, двоеточий, точек с запятыми, и просил друзей исправлять, причем в таких выражениях: «Оточте, пожалуйста, эту вещь, ради меня». Ну и хрестоматийное о Вольтере: «Вы знаете, у Вольтера всегда очень много орфографических ошибок!» – «Тем хуже для орфографии».
Здесь, конечно, немало бравады и перехлеста, все-таки и Байрон и Вольтер знали орфографию, без этого больших писателей не бывает, она приходит автоматически в процессе длительной работы, но ясно говорит, как великие относятся к мелочам, в том числе и к абсолютной правильности расстановки слов.
Грандиозности Байрона или Вольтера невылизанная ткань их работ вовсе не умаляет, как не придают величия автору чисто вылизанные тексты Василия Пупыркина.
И, конечно же, брешут о своей работе. Не так грубо, как грузчики, что прикидываются перед бабами мастерами или прорабами, а то и менеджерами строек, у писателей она гораздо тоньше и красивше, но все-таки суть одна и та же :-).
Любая поэтизация своей профессии хороша до известной степени. Очень часто она переходит в откровенную брехню о достоинствах своих работ. Писатели грешат этим едва ли не больше всех, ну вы знаете о всех этих божественных вдохновениях, зове души, музе, крылатом Пегасе и прочей хрени. А так как сама профессия писателя – создавать миры, то вот и создали о себе, своей профессии красивую и потрясную легенду, в которую охотно верят лохи, суеверные старушки и халявщики.
Ну, чего стоит вот такое красивое изречение Берне: «Чтобы написать хорошую книгу, нужно взять только перо, обмакнуть его в чернила и выложить свою душу на бумагу». Ах-ах, как красиво! Ну прям вот уже слезки закапали от прилива больших чуйств и умиления. Как все, оказываеца, просто: даже грамоте не надо учиться, только взять перо, обмакнуть в чернила (выбрасываем сорняк «его») и выложить свою душу (нет, «свою» тоже выбрасываем, сорняк).
Тем более не надо учиться писательскому мастерству!
Однако не зря Джонсон предостерегает: «То, что написано без усилий, читается, как правило, без удовольствия». Душу же, как вы понимаете, не придется выкладывать с усилием, она сама выложится, прям-таки выльется, извергнется, как… ну, сами понимаете, что из нас извергается, водопад эмоций, в общем.
То, что написано без усилий, читается, как правило, без удовольствия.
Немалая часть этих блипов родилась под влиянием дискуссий, споров или как ответы на те или иные вопросы, поднятые в Корчме. Вот только что забрел очередной… это слово опустим… и это поскипаем… словом, гомо, который весьма своеобразно понимает слоган, что писатель вроде бы должен, просто обязан выражать чаяния общества, т.е. читателей.
Вот он и требует, чтобы я удовлетворял его запросики. Ну, вроде как официант, который откликается на все запросы с угодливым: чего изволите? Можно бы отмахнуться, как обычно делаю, но на этот раз в Корчму слишком уж большой наплыв идиотов, какое-то сезонное обострение, оригинально мыслящего поддержали почти большинством, так что надо ответить, надо. Конюшни уже нет, где таких раньше секли, так что надо… ответить.
Мягкий в выражениях Лихтенберг сказал в свое время: «Мне всегда нравится больше человек, который пишет так, что это может стать модой, чем тот, который пишет так, как того требует мода». Сейчас время не мягкое, стиль жизни тоже, а о выражениях лучше промолчу, сами подберете словечко, которым
