Когда я вернулась, Наталья все еще сидела за столом и названивала по телефону.
— Никто твоим дядькой не интересуется, — заявила она. — Я менту позвонила, что сюда приходил. Говорю, надо бы родственников отыскать. А он: «Вот сами и ищите, раз ваш дядька без документов. Может, он приезжий или одинокий». Тут я сострить решила и говорю: «А может, он у вас в розыске?»
— И он к нам бросился? — догадалась я.
— Как же, жди. Говорит, а хоть бы и в розыске, далеко все равно не убежит.
— Оптимист, — усмехнулась я. — Могу ему такого порассказать…
— Никто твоего дядьку не ищет, — сказала Наташка. — А Вовка прав, не стоит нам лезть не в свое дело. Он мудрую мысль родил: а ну как им заинтересуются те самые типы, что его не дострелили? И сюда заявятся. Не знаю, как ты, а у меня ни малейшего желания присутствовать при их свидании.
Я села в кресло, разглядывая стену напротив.
— Чего как неживая? — вздохнула Наташка.
— Пытаюсь сообразить. Куда ж нам его теперь?
— Ты что, спятила? — вытаращила она глаза.
— Еще нет. Но откровенно тебе скажу: не для того я его из кусков сшивала, чтобы какой-то придурок взял его и убил.
— Ладно пугать-то… Это ж просто Вовкины домыслы, ты знаешь, он к концу смены на многое способен.
— Домыслы или нет, а ты баба глазастая, так что по сторонам поглядывай и к разговорам прислушивайся.
— Заметано. Бдительность и еще раз бдительность. Довольна?
— Не очень. Маетно мне.
— Это оттого, что ты голову себе разной чепухой забиваешь. Человек бредит, и только… — Наташка помолчала и добавила виновато:
— Правда, перед этим его пытались убить.
Под утро прибежала Ася.
— Марина Сергеевна, дядечка из первой вас зовет.
— Меня? — переспросила я несколько растерянно.
— Ага, волнуется и вас просит.
Я торопливо зашагала к первой палате. Он и вправду волновался, а это как раз то, что ему сейчас никак нельзя. Увидел меня, попытался приподняться и захрипел:
— Дочка, убьют меня здесь…
— Успокойтесь, — с порога начала я. — Вы в безопасности…
— Убьют… — повторил он.
— Вы хотите, чтобы я вызвала милицию? Хотите дать показания? — спросила я, взяв его за руку. Он вроде бы усмехнулся. — Вы назвали свое имя, адрес? Мы сообщим родственникам.
— Никаких показаний… Найди человека, очень прошу… Цыганский поселок, знаешь? Спроси Алену… он там… Скажешь, от Старика привет.
— Хорошо, я сообщу в милицию, они его разыщут.
Могу поклясться, он засмеялся.
— Послушайте, — попыталась я еще раз. — Этот человек, кто бы он ни был, вам не поможет. Вы перенесли тяжелую операцию и должны находиться здесь… — Тут мне пришлось заткнуться: он уже не слышал, впав в беспамятство.
Я же была в твердой памяти и здравом рассудке, по крайней мере, я так думала. А потому мне надлежало срочно решить, что делать. Может, я чересчур серьезно отношусь к его словам, но подобного бреда у больных мне раньше слышать не приходилось.
Конечно, разыскивать неизвестно кого в Цыганском поселке, куда даже днем порядочные люди старались не попадать, я не собиралась. Перевозить его сейчас просто нельзя. Мужик он живучий, но категория эта относительная и имеет свои пределы.
— Визитная карточка у тебя? — спросила я, отыскав Наташку.
— Ты имеешь в виду того типа из милиции?
— Его.
— Что, опять?
— Человек опасается за свою жизнь. Утверждает, что его здесь убьют. Я должна что-то сделать.
— Конечно, — развела руками Наташка.
Солдатова Евгения Петровича, который наведывался к нам, застать не удалось. Трубку поднял мужчина, представившийся Олегом Эдуардовичем. С максимальной убедительностью я поведала ему свою историю, особо указав на то, что страх за свою жизнь не способствует скорейшему выздоровлению больного и меня, как врача, это беспокоит. В отличие от своего коллеги Олег Эдуардович оказался более любознательным.
— Он назвал свое имя?
Я немного растерялась: может, и назвал, только я не догадалась спросить об этом у Аси.
— Сейчас я разыщу сестру и узнаю, — виновато ответила я.
— Я подъеду через час, — заверил он и записал приметы моего пациента.
Приехал он через три часа, когда я уже перестала ждать и начала подбирать слова и выражения для очередного телефонного разговора. Олег Эдуардович, оказавшийся тридцатилетним жгучим брюнетом с карими глазами и ресницами до подбородка, вошел в ординаторскую и, предъявив удостоверение, спросил:
— Можно с ним поговорить?
— Попробуйте, — кивнула я, испытывая легкое удовлетворение от того, что кто-то проявил должный интерес к моему «крестнику».
В палате Олег Эдуардович пробыл полминуты — больной спал, и беспокоить его я не позволила. Он посмотрел на бледное лицо, скользнул взглядом по наколке и кивнул.
— Вы его знаете? — не удержавшись, спросила я уже в коридоре.
— Еще бы, — вроде бы усмехнулся он. — Человек он у нас известный. И, честно вам скажу, избери вы в субботу другую дорогу, многим бы услугу оказали.
— Вы имеете в виду тех, кто хотел его убить? — сурово нахмурилась я.
Олег Эдуардович тяжело вздохнул.
— Человек этот стойкий противник законов и почти все успел нарушить. В общем, ценным членом общества его никак не назовешь. Сейчас в городе неспокойно, думаю, в результате очередной бандитской разборки он и заполучил пули. И если бы не вы… — В голосе его звучала печаль и горькая обида. На меня это произвело впечатление.
— И что теперь? — как можно ласковее спросила я.
— Ничего, — пожал он плечами. — Лечите. Такие обычно живучие.
— Он боится, что его убьют, — напомнила я.
— В больнице? Это вряд ли… дождутся, когда выйдет, вот тогда может быть…
Я добавила в голос ласковости:
— Вы меня не поняли. Человек боится за свою жизнь, и у него для этого есть основания. Что вы собираетесь делать?
— Я? — искренне удивился он.
— Разумеется. Насколько мне известно, именно милиция оберегает жизнь сограждан от всяческих посягательств. Или я что-то пропустила и издали новый закон?
— Мне не понятна ваша ирония, — вздохнул Олег Эдуардович.
— А мне не понятна ваша позиция, — ответила я. — Я врач и лечу людей, не спрашивая, кто они и что затеяли сотворить завтра: ограбить ребенка или взорвать весь этот мир к чертям собачьим. Я просто выполняю свой долг. У вас же есть свой. Думаю, вы обязаны его выполнять. Обязаны?
— Обязан, — неохотно согласился он. — И как, по-вашему, я должен его выполнить?
— Охранять этого человека от возможных убийц.
— Да он сам убийца, — все-таки сорвался Олег Эдуардович, нервы у него были так себе.
