эти 'немецкие свиньи' только что перерезали несколько дорог. Он сам получил приказ сделать со своей колонной большой крюк. Очень радостные, что их предупредили вовремя, американские танкисты и в самом деле направились по пути, который указал им наш человек.
Возвращаясь обратно, этот отряд перерезал несколько телефонных линий и снял таблички, развешенные американской интендантской службой. Двадцать четыре часа спустя он вернулся в наши порядки, принеся интересные наблюдения о сумятице, которая в начале наступления царила позади линии фронта у американцев.
Другой из этих маленьких отрядов также перешел за линию фронта и продвинулся до самого Мааса. Согласно его наблюдениям, союзники, можно сказать, ничего не сделали для того, чтобы защитить мосты в этом районе. На обратном пути отряд перегородил три шоссе, ведущие к переднему краю, развесив на деревьях цветные ленты, которые в американской армии означают, что дорога заминирована. Впоследствии мы увидели, что союзнические колонны подкрепления и в самом деле избегали этих дорог, предпочитая делать большой крюк.
Третья группа обнаружила склад боеприпасов. Наши люди спрятались до наступления темноты, а затем взорвали этот склад. Немного позднее они нашли телефонный кабель-коллектор, который сумели перерезать в трех местах.
Но самая замечательная история приключилась еще с одним отрядом, который уже 16 декабря внезапно оказался перед американскими позициями. Две роты джи-ай устроились там будто на долгую осаду, построили баррикады и установили пулеметы. Наши люди, должно быть, здорово перепугались, особенно когда один американский офицер спросил у них, что известно из последних вестей с фронта.
Взяв себя в руки, командир отряда, одетый в прекрасную форму американского сержанта, рассказал капитану-янки весьма занятную историю. Вероятно, испуг, который читался на лицах наших солдат, американцы приписали последней стычке с 'проклятыми немцами'. Ибо, по словам командира отряда, немцы уже обошли эту позицию как справа, так и слева, так что она была практически окружена. Пораженный американский капитан немедленно дал приказ об отступлении.
В общем, учитывая обстоятельства, успех этих отрядов далеко превзошел мои надежды. Кстати, несколько дней спустя американское радио в Кале говорило о раскрытии огромной сети шпионажа и диверсий в тылу у союзников и эта сеть подчинялась оберштурмбаннфюреру Скорцени, 'похитителю' Муссолини. Американцы даже объявили, что захватили более 250 человек из моей бригады - цифра явно преувеличенная. Позже я узнаю, что союзническая контрразведка, пылая воодушевлением, даже арестовала некоторое количество настоящих, ни в чем не повинных американских солдат и офицеров.
КОНЕЦ
30 января приказ за подписью Гиммлера кладет конец моей карьере командира диверсионного отряда. На меня возлагается задача сформировать из моих 'особых частей' плацдарм на восточном берегу Одера, близ Шведта, и удержаться там во что бы то ни стало, чтобы позволить подготовить последующее наступление, которое начнется с этого плацдарма.
После невероятных сложностей мне удается набрать достаточное количество частей, впрочем весьма разношерстных, чтобы твердо занять назначенные позиции. Удается также установить минимум артиллерии и в особенности несколько поднять боевой дух солдат. Это разгром - верный, непоправимый, неизбежный. Разумеется, о наступлении даже не пойдет и речи. Став командиром дивизии, я тщетно пытаюсь ограниченными, но беспрестанными ударами помешать развертыванию боевых порядков советских армий, которые готовятся нанести нам последний удар. Вскоре плацдарм оказывается всего лишь островком в бурном потоке миллионов беженцев и тысяч беглецов в военной форме. Но мы пока держимся, во всяком случае до 28 февраля, когда приказ фюрера вызывает меня в Берлин. С болью в сердце я прощаюсь со своими 'особыми частями', которые я уже больше никогда не увижу.
В последующие месяцы обвал военного сопротивления Германии только нарастает. Не буду здесь останавливаться на сумятице, упадке духа, ужасных сценах, которые происходят повсюду, - это болезненные воспоминания, которые я совсем не хочу ворошить. 10 апреля 1945 года я оказываюсь в Австрии, в почти окруженной Вене. В то утро немецкое радио объявляет:
- 'Берлин останется нашим, Вена будет освобождена!'
Несколько минут спустя на площадь в центре Берлина упадет первый русский снаряд. В Вене я хорошо вижу, что все потеряно. Мой родной город уже оккупирован советскими солдатами, за исключением нескольких районов, которые держатся еще чудом.
30 апреля - в этот день я ухожу с небольшим отрядом с сторону Альп - к нам приходит известие о смерти Адольфа Гитлера. Решительно, это конец.
6 мая гросс-адмирал Дёниц, глава нового немецкого правительства, объявляет о прекращении военных действий. Начиная с этого дня, всякие передвижения войск запрещены. Но я уже принял решение укрыться вместе с людьми и с офицерами, которые у меня еще остаются, в Альпах, в районе Тауэрна. Разумеется, пресловутый 'баварский опорный район', последняя крепость для последних приверженцев, не существует, впрочем, он никогда и не существовал, кроме как на бумаге.
И вот мы - Радль, Хунке, три солдата и я - устроились в небольшой избушке над Радштаттской долиной. Мы знаем, что это местечко только что занято американской частью. Поскольку я полагаю, что американская секретная служба меня разыскивает, то предупреждаю этих военных письмом, что через несколько дней сдамся. Пока же мне хотелось бы насладиться глубоким покоем, который царит в этой местности. Ответа нет...
Но не могу же я до бесконечности сидеть в этой хижине! Снова посылаю письмо в американскую часть с просьбой, чтобы они согласились 15 мая предоставить в мое распоряжение машину, на которой я смог бы поехать в Зальцбург. Мы намереваемся явиться в штаб американской дивизии, расквартированной в этом городе, и сдаться в плен.
Пополудни 15 мая мы прибываем в Зальцбург. Сначала никому до нас нет дела. Поскольку мы настаиваем, то нас перевозят в соседний городишко, где нашу сдачу соглашается принять командир батальона. Переводчик прежде всего требует мой револьвер. Затем мне приходится вывернуть карманы, меня обыскивают...
Теперь уже война и в самом деле для нас закончилась. Я считаю, что, подобно многим другим, честно выполнил свой долг; мои люди вели жестокие бои на всех фронтах - и все это, чтобы испытать разгром. Теперь будь что будет - я всего лишь пленный.
ЮЛИУС МАДЕР
ПО СЛЕДАМ ЧЕЛОВЕКА
СО ШРАМами
ДОКУМЕНТАЛЬНЫЙ РАССКАЗ
О БЫВШЕМ НАЧАЛЬНИКЕ СЕКРЕТНОЙ СЛУЖБЫ СС ОТТО СКОРЦЕНИ
ОБЪЯВЛЯЕТСЯ РОЗЫСК
ПРЕСТУПНИКА.
Аресту подлежит
Отто СКОРЦЕНИ,
скрывающийся под фамилиями:
Мюллер (1938 г., Вена),
Доктор Вольф (сентябрь - октябрь 1944 г., Германия и Венгрия),
Золяр (ноябрь - декабрь 1944 г., Германия и Бельгия),
Мистер Эйбл (1947 г., 'Истoрический отдел' американской секретной службы, город Нёйштадт-на-Лане),
Рольф Штайнер (1950 г., Гамбург),
Пабло Лерно (1951 г., Швейцария, Италия, Франция),
Антонио Скорба (1954-1955 гг., Австрия),
Роберт Штайнбауэр (с 1951 г., Испания);
член нацистской партии с 1932 года (членский билет № 1083671),
член СС с 1934 года (эсэсовский номер 29579),
сотрудник Службы безопасности (СД),
