— По-моему, от голоса липкая лента не спасает.
— От голоса Руфины спасает только ядерная бомбардировка. — Кит оторвался от книги. — В смысле заглушить.
— Я не смогла организовать ядерную бомбардировку. Я сама узнала за полчаса.
— И тебе было неудобно сказать, что ты занята, — продолжил Кит.
— Но я же не занята, — сказала Клара. У нее болела голова. — Дети еще не вернулись?
— Они не рассчитывали, что все так быстро кончится. А кстати, зачем она приходила?
— Сказала: «Хочу поздравить». Ты, случайно, не знаешь, с чем меня можно было бы поздравлять?
— Тебя? — Кит нахмурился. — День рождения у тебя в апреле, Новый год — в январе, Восьмое марта — в марте… Не знаю.
— Вот и я не знаю, — вздохнула Клара. — Но она принесла подарок.
Клара поставила на стол небольшой горшочек с чем-то зеленым внутри.
— Что это?
— Венерина мухоловка.
Кит крутнулся на стуле и склонился над зеленым горшочком.
— Какая мухоловка? Венерино что?
— Венерина мухоловка, — повторила Клара. — Семейство росянок. В общем, оно ест мух. То есть она.
— Если «венерина», то, видимо, она, — бормотал Кит, разглядывая зеленые ростки. — Выглядит, надо сказать, довольно непристойно.
В горшочке сидело несколько толстых коротких стеблей, каждый из которых увенчивался чем-то вроде распахнутой волосатой ракушки. Створки ракушек были красного цвета, а само растение — зеленым.
— Сам ты выглядишь непристойно, — сказала Клара. — А оно — природа. В природе ничего непристойного нет, в ней все — результат естественного отбора. Вот, смотри. Внутрь одной из створок кладут муху. А оно ее цап! — и ест. В инструкции написано, что ему хватает полмухи в неделю.
Кит осторожно потрогал кончиком пальца поверхность одной из ракушек. Ракушка немедленно схлопнула створки. Кит отдернул палец.
— А что она еще ест? Кроме мух?
— Еще — сырое мясо. Только без соли, соль ей вредна.
— Ну хорошо. — Кит снял очки и стал протирать их подолом Клариной кофты. — Соль ей вредна, зовут ее венерина мухоловка, и ее непристойный вид — это результат естественного отбора. Но скажи мне, пожалуйста, где мы возьмем ей мух?
Крот стоял на подоконнике с полотенцем. Кузя смотрела снизу.
— Левей! — командовала она, и Крот сдвигался на сантиметр левей. — Правей! — кричала Кузя через минуту, и Крот балансировал на одной ноге.
— Упадешь, — сказала Клара, заглядывая в комнату.
— А мухи? — возмутилась Кузя. — Ты же знаешь, мы за всю неделю не поймали ни одной. Животное страдает.
Клара покосилась на венерину мухоловку на столе.
— Так по нему и не скажешь.
— На обед опять фасоль? — осведомилась Кузя в спину выходящей Кларе. Крот тем временем махнул полотенцем в последний раз и спрыгнул с подоконника.
— Я тебе говорю, это не муха, это пятно на потолке. Оно за полтора часа ни разу не шевельнулось.
— Других все равно нет, — отозвалась Кузя. — А в магазин папа только в следующий понедельник пойдет.
— Фасоль, — печально констатировал Крот.
— Росянки не едят фасоль. — Кузя сморщилась.
— Она не росянка, она — венерина мухоловка. Может, съест?
— Эту фасоль даже Кит уже не ест. А такая нежная девочка съест?
— Это кто тут «нежная девочка»? — не понял Крот.
Кузя махнула рукой и пошла отрывать Кита от книги.
— Нет, — отозвался Кит, не оборачиваясь. — Даже не проси.
— Но она умрет! — с жаром воскликнула Кузя.
— Тогда пойди в магазин и купи ей мяса. И нам заодно.
Кузя умолчала о том, что она уже ходила. Но в мясной магазин зайти не сумела, зато попыталась поймать муху в парке. И ни одной не нашла.
— Может, у нас остался кусочек колбасы?
— Если бы у нас остался кусочек колбасы, мы бы давно его съели.
Кузя всхлипнула. Кит, не оборачиваясь, похлопал ее по плечу.
— Наша семья не приспособлена к воспитанию росянок, малыш. У всех есть свои ограничения.
— Она же не виновата… — ныла Кузя, кругами ходя вокруг Кита. — Она же не напрашивалась… Ее же не спросили…
— Вчера, — Кит придержал книгу пальцем, — Клара дошла до продуктового. И даже зашла внутрь. Продавщица назвала ее «женщина» и сказала, что с такой фигурой так одеваться не стоит. Добавив: «Тем более в вашем возрасте». Ты хочешь, чтобы Клара пошла туда еще раз, чтоб накормить росянку?
— Теперь понятно, — протянула Кузя, — почему она такая грустная с утра.
— Кто? Клара?
— Да нет, росянка! Я думала, Клара ей все-таки что-нибудь купила. Ну… маленькое такое. Клара, кстати, тоже грустная с утра. Я думала, она купила что-то маленькое, за которым не надо внутрь магазина заходить. Говорит, у нее жизнь не удалась.
Кит присвистнул:
— Кто говорит? Росянка?
— Да ну тебя. — Кузя уселась на подоконник и задумалась. Кит продолжал читать.
Ночью он подошел к венериной мухоловке.
— Ну чего? Страдаешь?
Мухоловка молчала.
— Вид у тебя не очень счастливый. Может, тебе фасоли дать? Хотя эту фасоль уже даже мы не можем есть. Ты понимаешь, она хранится в морозильнике без проблем. А булочки подолгу, к сожалению, не лежат…
Он закрыл дверь и заклеил верхние углы липкой лентой. Потом достал из ящика перочинный ножик и склонился над горшочком.
— На улицу я ради тебя не пойду, — бормотал Кит, открывая нож, — выхожу я раз в месяц, по понедельникам. Чаще не могу, хоть ты меня режь. Я бы и резал, только моя семья, к сожалению, такого не ест. Но ты-то ешь!
Он сморщился и быстро полоснул по пальцу. В росянку закапала кровь. Шепотом чертыхаясь, Кит прижал нож к порезу, нажав посильней. Крови стало больше.
— Что за ерунда, — разозлился Кит. — Как мясо на жаркое резать, так куски от пальца сами отваливаются. А как для дела, так одна вода?
Он представил жаркое, шкворчащее на сковородке, размахнулся и рубанул сверху вниз. От пальца отделился маленький кусочек. Кит подцепил его кончиком ножа и сунул в одну из створок венериной мухоловки. Створка захлопнулась.
— Ну вот. — Он порылся в ящике и вынул пластырь. — Теперь неделю можно не волноваться. Что бы они ни говорили, а я полезный. В отличие от некоторых, которые только и могут с полотенцем по подоконнику прыгать и фасоль ругать.
