– Вы не стыдитесь, – попросил Мартин. – И не обижайтесь. Вы бы их пожалели лучше. Им же придётся отсюда выйти. И рано или поздно они наткнутся на того, кто не поймёт их специфическое чувство юмора. А на колониальных мирах нравы простые.
– О чём вы, гой-лубые? – продолжал парень.
– Видите, он начинает повторяться, – заметил Мартин. – Подобный стиль поведения существует лишь в Сети, где нет опасности получить по физиономии. Сейчас ребятам кажется, что они нашли ещё одно место для безопасных издевательств над окружающими – Станции. Но за вход на Станцию надо платить. И игра словами здесь им не поможет.
– Таки вы антисемиты! – тупо повторил парень. – Да?
Мартин посмотрел на него ещё раз. Попытался – как обычно это делал с фотографиями клиентов – представить себе душу человека, его внутренний мир, его мечты… смысл его жизни. Слабые места. Комплексы. Все те крошечные невидимые пружинки, что движут человеком.
У Мартина получилось.
Он заговорил. Так, как стал бы говорить перед ключником, убеждая того в ценности только что выдуманной истории.
Только теперь ему надо было убедить парня.
Мартин не сказал ни одного бранного слова. И даже не стал играть словами – чего тот наверняка ждал.
Но, видимо, Мартину удалось задуманное. Парень побагровел, прошипел что-то нечленораздельное и замахнулся…
До лица Мартина долетел порыв ветра от кулака. Сам кулак исчез, как и его хозяин.
Троица на диване остолбенела.
– Это именно так и происходит, – любезно объяснил Мартин. – Вам не делают предупреждений. Вам всё объясняли заранее… дорогие.
– Чёрт… – сказал мужчина. На лбу у него проступил пот. – Чёрт…
– На его месте должны были быть вы, – сказал Мартин. – Или я.
– Вы его подставили, – тихо сказал мужчина.
– Да, я его подставил, – согласился Мартин. – Мне кажется, это справедливо.
– Ты козёл! – завопил один из дружков исчезнувшего, враз теряя наигранный акцент и забывая коверкать слова. – Сволочь, паскуда!
– А ты меня ударь, – предложил Мартин.
– Мы тебя найдём, куда бы ты ни отправился! – смешно подпрыгивая на диване, но не решаясь встать, кричал парень.
– Факью, – сказал Мартин. – Он же Мардж. Родной мир дио-дао. Милости прошу. Но учтите, что по их законам убийство половозрелого существа не является преступлением. А я всегда соблюдаю местные законы.
– И вы готовы их убить? – тихо спросил еврей. Похоже, несмотря на весь свой гнев, он не желал парню такого конца… и теперь не знал, как держать себя с Мартином.
– Защищаясь – да, – признался Мартин.
– В убийстве врага нет ничего постыдного, – донеслось от двери. Мартин обернулся.
В проёме стоял геддар. Высокая фигура, уши-полукружия, разнесённые слишком далеко глаза, тёмно-серый нечеловеческий цвет кожи… Чужих трудно различать, но Мартину показалось, что это лицо ему знакомо.
– Мы встречались? – спросил Мартин.
– Библиотека, – коротко ответил геддар, и Мартин узнал его окончательно. Кадрах, друг Давида. Разумеется, тот факт, что Мартин знал имя геддара, не давало ему оснований произносить его вслух, и Мартин лишь кивнул:
– Да, я помню тебя.
Шелестя пышными оранжево-синими одеяниями, геддар мягкой походкой подошёл к нему. В зале притихли все – и молодые обалдуи, и нормальные путешественники.
– Когда тебя оскорбляют словами, не стоит доставать меч, – продолжил геддар. – Надо убить врага словами. У тебя получилось. Я восхищён.
– Никто не знает, что случается с исчезнувшими, – сказал Мартин.
– Для Вселенной он умер, – совсем по-человечески пожав плечами, сказал геддар. – Убить тоже можно по-разному… Нам надо поговорить.
– Вы знакомы? – тихо спросил Мартина еврей. – Это ведь геддар?
Похоже, из разговора он ничего не понял. Значит, готовился пройти Вратами первый раз и ещё не получил знание туристического.
– Да, – ответил Мартин. – Удачи вам. Я думаю, эти ребята теперь будут вести себя тихо.
– Нам надо отойти туда, где нас не услышат, – сказал геддар.
Под общее молчание Мартин и геддар вышли из зала ожидания. Мартин молча шёл за Кадрахом, который уверенно двигался к какой-то цели. Разумеется, можно было занять одну из гостевых комнат, но Кадрах привёл Мартина к туалету, одному из многих туалетов на Станции. Спросил:
– Тебя не смущает выбор этого места для разговора?
Мартин окинул взглядом помещение. Четыре очка, разделённые не достающими до потолка перегородками, причём два из них – явно рассчитанные не на людей. Два писсуара. Странное приспособление, которое могло бы пригодиться существу, справляющему естественные потребности через отверстия в широко разнесённых руках… или щупальцах.
Жизнь бывает удивительно причудлива во всех своих проявлениях.
– Нет, не смущает, – сказал Мартин. – Это традиция шпионских романов и детективов – вести важные разговоры в сортире.
– Я уважаю традиции, – согласился Кадрах. На взгляд Мартина геддары не просто уважали традиции, а жили ими, но он промолчал. – Мне стоило больших трудов найти вас на Земле, – продолжил Кадрах, – а найдя, я едва не упустил вас. Хорошо, что московская Станция так загружена.
– Слушаю очень внимательно, – сказал Мартин.
– Это был мой кханнан, – сказал Кадрах. – Тот, кто убил девушку.
2
Геддары могли курить – табак действовал на них иначе, но всё-таки являлся слабым наркотиком. Мартин угостил Кадраха сигаретой, и они дымили в туалете, будто убежавшие с контрольной нерадивые школьники.
– Кханнаны – предразумны, – пытался растолковать Мартину какие-то основы своих знаний Кадрах. – Предразумные существа обожествляют своих хозяев. Они не могут изменить. Погибнуть – легко, ведь в их сознании ещё нет понимания смерти как конца существования. Но не изменить!
– Как собаки, – кивнул Мартин.
– Ваши собаки на грани предразумия, – поправил его Кадрах. – Мы видели их, мы знаем. Мы живём с кханнанами в одном мире десятки тысяч лет. Разум мог достаться и им… а нам – лишь ростки разума.
– Почему же твой кханнан убил девушку?
– Кто-то стал для него новым богом. – На лице Кадраха появилась улыбка. Мартин не стал обманываться по поводу чувств, которые за этой улыбкой стояли. – Кто-то заставил его поступить вопреки всем моим заветам.
Теперь косо улыбнулся Мартин. Животное-отступник, нарушившее заповеди своего персонального бога…
– Не знаю, кто способен на такое, – сказал Кадрах.
– Знаешь, – возразил Мартин.
На лице Кадраха мелькнуло страдание.
