посмаковать и смотришь сквозь нее на солнце, и облизываешь, а потом опять смотришь, а она все тоньше и тоньше – вот такая сегодня луна. А звезды еще меньше и почти ничего не видно вокруг, только сосны шуршат и в траве кто-то шевелится, то ли кошка, то ли...
И почему-то взрослые про нас забыли и домой не зовут, везет нам сегодня, посидим еще.
Орешки в кульке как-то быстро кончаются, Оксана вздыхает:
- Ну вот, теперь придется домой вернуться. А я на электричку шла. Я из дома убегаю.
- А почему вернуться? – спрашиваю.
- А припасы кончились, - Оксана смотрит удивленно, как можно не понимать простых вещей, - я припасы неделю собирала, я же надолго ухожу, навсегда. Теперь придется опять собирать, но потом я точно уйду. Не хочу я здесь.
А давайте вместе собирать, а потом уйдем?
Это звучало заманчиво.
- Мы соберем много припасов, - сказала Лизка.
- И тогда все уйдем, - подтвердила я. - Надо только придумать куда.
- В Мексику, конечно, там хорошо, там лошади и мустанги, - Оксана говорила так, словно и сомнений быть не могло, тихо так говорила и мы сразу поверили, что именно туда нам и надо.
И мы сразу поняли, на кого похож третий нераскрашенный конек на картинке. И все рассказали. Теперь у нас была Тайна на трех коньках.
***
Мы собирали припасы долго, наверное, неделю, потом Лизка сказала, что прямо сейчас уйти не может, потому что завтро кино интересное в клубе, сразу после кино я уйти не могла, у меня был день рождения и я уже пригласила всю поляну.
А после моего дня рождения Оксанина бабушка пришла сначала к Лизкиному деду, потом к моим – Оксана ей все рассказала, мы так и не поняли зачем.
Из дома нас не выпускали целых три дня, Лизка все полола огород и читала книги по списку целый день, а я просто гуляла по двору и делать мне было нечего.
***
Только на четвертый день к нам зашел Лизкин дед и позвал меня в гости, и меня отпустили.
Я уже давно не видела нашу Поляну, из-за забора не считается. Мне казалось, сосны за это время подросли и иголки у них потемнели, как у взрослых деревьев. Я шла за дедом и загребала ногами желтые листья, и ветер был холодный, я даже застегнулась, казалось, воздух стал тяжелее и старше, будто и не три дня не выпускали, а целое лето.
На столе у Лизки стояла банка с яблочным вином.
- Готово, - сказал дед, можно открывать, вот и осень пришла. Кто снимет перчатку?
Мы сразу вспомнили, как убегали от летающей перчатки через окно, я подумала, что дотронуться до этой руки с кривыми пальцами должно быть страшно, но страшно не было. Мало ли что должно. И мы сняли перчатку вместе.
Дед налил нам по целому бокалу – пробуйте, сами собирали.
Вино было сладкое и пахло яблоками и немного землей и травой, оно щипало не только язык, а все внутри, оно было такое вкусное, что мы все же допили. Нам стало немножко жарко, ветер то ли утих, то ли мы перестали его замечать.
Мы вышли на Поляну и хотели прогуляться, но идти почему-то было тяжело и лень и мы легли в траву. Мы долго лежали на спине, а сосны над нами кружились, да и облака двигались только по кругу, как карусельные лошадки.
- У тебя небо кружится? – спросила Лизка.
- Да, и у тебя?
- Да... Слушай, мы из-за этой Оксанки остаток лета просидели дома.
- Да, все лето. А давай ее побьем?
- Ты думаешь? А пошли.
Мы встали, держась за руки, оказалось, когда стоишь на ногах, небо уже не кружится, только земля слегка покачивается, но это ничего.
Мы не помним, как дошли до улицы и оказались у Оксанкиной калитки. Калитка была заперта. Уехали в город? Нет, не может быть, она там прячется от нас. Я взялась за маленький висячий замок и покачала, потом еще, и замок пополз по дужке вниз и открылся. Потом мы, кажется, вошли во двор, влезли в дом через открытую форточку, или еще как-то, никого в доме не нашли, попили воды из ведра и вернулись.
На следующий день Лизкин дед рассказывал, как в дом к Оксане проникли воры, сломали замок, но ничего не взяли, только воду разлили по всей веранде. Мы молчали, кивали – ну надо же, какие воры!
Мне почему-то очень захотелось все рассказать, казалось, если расскажу, то забуду этот холодный и скользкий замок, от которого руке больно.
Но я молчала, и Лизка молчала, мы не хотели просидеть взаперти до самой зимы. Конец лета мы пропустили, Лизкин дед говорил, что прошел Самсон и купаться уже нельзя, желтые листья можно было сгребать в кучу и делать из них ковры в шалашах, но не хотелось, хотелось в город, пусть уже наступит настоящая осень.
Тайну на трех коньках мы больше не вспоминали.
Дорога к морю
Мимо плыли провода, то вверх, то вниз, и луна за проводами то вверх, то вниз, до, соль, ми, опять соль, верхнее до. Ми-соль-ля-до. Очень быстро стемнело, мы едем через пустыню, я засыпаю.
- Кинь мне сигареты, - просит Изабель.
Я нашариваю в кармане пачку и протягиваю ей. Пачка зависает в воздухе, Изабель двумя руками держит руль, очень крутой поворот. До-верхнее до-ре-си. Я смотрю сквозь ресницы на свою руку и вместо своих длинных и смуглых пальцев вижу белую руку Изабель. Я не удивляюсь, так у нас случается. Ми-ре-ми, - пошла ровная дорога, Изабель берет у меня сигарету и закуривает.
- Я сменю тебя, только посплю полчасика, - кажется, я это сказала, а может, подумала?
Я пристраиваю пачку сигарет поближе к Изабель, закрываю глаза и опять вижу провода и луну. Теперь уже много лун на нотных строчках, я слышу эту музыку, ее играют две гитары. Луны бегут по проводам вверх и вниз и медленно вплывают в море. Я иду за ними по морскому дну, я иду за музыкой и надо мной плывут разноцветные рыбы, луны опускаются глубже и я за ними, за мной плывет черный скат, глубина. Море надо мной и море вокруг, а я иду и дышу и играет музыка. Луны освещают морское дно, через глубину идет множество лунных дорожек и у меня есть время пройти по всем, я не тороплюсь. Звук гитар закручивается в волнах, то приближается к самому уху, то всплывает на поверхность и накатывает на берег вместе с волной. Но потом возвращается.
Проснуться. Наверное, Изабель устала, глубина, узкая дорога, ночь.
***
Мы останавливаемся на обочине, выходим из машины, перекуриваем вместе. Почти до конца сигареты мы молчим, я пытаюсь проснуться, Изабель клонит в сон.
- Что тебе снилось? - спрашивает Изабель, докурив до фильтра.
- Море. И луны.
Изабель кивает. Тушит сигарету. – И музыка?
- Да. Гитары.
***
