Как на теткины деньги местком подарок купил

Михаил Афанасьевич Булгаков Как на теткины деньги местком подарок купил

На станции Завитая Уссурийской дороги имеется бедная вдова – гражданка Силаева. Дело вдовье трудное, как известно. Вдове тоже нужно кушать и пить. Мыкалась вдова, мыкалась и обратилась в местком:

– Дайте мне службу, товарищи.

Местком внял просьбам вдовы и устроил ее на место тут же, в месткоме.

Должность легкая и прекрасная. Вдову призвали и сказали:

– Тетка! Будешь пять печей топить, пять коридоров мыть, а равно и пять полов. Мусор будешь убирать ежедневно. А чтобы тебе не было скучно, еще будешь носить воду.

– А сколько жалованья? – спросила вдова, шмыгая носом.

Месткомщик, по фамилии Моложай, сделал арифметический подсчет:

– Пять коридоров помножить на пять печей, прибавить пять бочек мусора и разделить на пять кадушек воды, равняется 5 рублей! – И объявил тетке Силаевой результат:

– Будешь получать пять рублей в месяц.

– Благодетели вы наши! – завыла тетка и ухватилась за половую тряпку.

Тетка не расставалась с тряпкой 10 месяцев. Тетка носила, тетка таскала, тетка мыла, тетка прибирала.

На одиннадцатый месяц ей заявили:

– Тетка, мы тебя на новую квартиру переводим, а в твою прежнюю комнату пробиваем дыру.

– Благодетели вы наши! – завыла она.

Дыру пробили, тетку перевели и тетке заявили:

– Нужно будет белить стены. Изволь начинать.

Тетка понеслась за известкой, побелила. Приходит получать за побелку.

– Пять рублей тебе следует, – объявил ей Моложай.

– Благодетели вы наши, – завыла тетка.

– Только, тетя, – добавил Моложай, – на эти твои пять рублей мы купили портрет и подарили его железнодорожной комячейке.

– Благоде… – начала было тетка, но осеклась и добавила: – К-как же это портрет? Я, может, портрета-то и не хотела!

– Как не хотела? – сурово спросил Моложай, – ты, тетка, думай, что говоришь. Как это портрета ты не хотела?

Тетка оробела.

– Ну, ладно, – говорит, – портрет так портрет. Только раз вы уж, красавцы, подарили на мой счет, так напишите на портрете: 'Дар тетки Силаевой'.

Моложай обиделся.

– Ты нездорова. На портрете писать про такого ничтожного человека, как ты, мы не будем.

Тут тетка уперлась.

– Не имеете права, мои деньги.

– Ты, тетка, глупа, – сказал Моложай.

– Да ты не ругайся, – ответила тетка, – деньги мои.

– Отлезь от меня, – сказал Моложай.

– Мои деньги, – несколько истерически заметила тетка.

Тут Моложай рассердился окончательно.

Но что дальше произошло – неизвестно, потому что в корреспонденции рабкора сказано глухо:

'Товарищ Моложай наговорил ей кучу дерзостей'.

Дальше мрак окутывает историю.

Но есть приписка в корреспонденции рабкора: 'Добрые люди учка и дорпрофсожа, распорядитесь, чтобы местком уплатил жалованье Силаевой с 1 января по 1 октября 1924 года, когда она в месткоме мыла полы и таскала воду, по настоящей, правильной расценке.

Во-вторых, нужно тетке уплатить пять рублей и разъяснить месткомщику Моложаю, что на чужие рабочие деньги дарить портреты нельзя. Это называется эксплоатация'.