- Охрана!

Когда Кита увели, добрый вытащил стаканы и початую бутылку коньяка.

- Гнида, урод гребаный, - процедил он. - В следующий раз ты будешь добрым. У меня от этого мозги лопаются.

Они чокнулись, выпили, посидели в раздумье.

- Надо бы сгонять в адрес, - сказал наконец злой.

- Думаешь? По мне, так Бита договорился с этим дебилом Китом. Грохнули они Катка, а Кит за это Бите должок скостил.

Злой покачал головой:

- Нет. Кит Биту сдал бы не думая. Тоже друзья нашлись. И такую историю не сочинил бы. Не мыслитель, если ты заметил.

- Да в окно он сбежал, точно тебе говорю!

- А если нет?

- Ну, тогда поехали.

Оба выпили по второй и поехали в адрес к Бите. Перед уходом затребовали досье на Биту, благо тот тоже давным-давно числился по их ведомству вместе со своими друзьями Катком и Китом. За всеми троими было полным-полно славных дел и приключений.

Дома у Биты царил разгром. Входная дверь и в самом деле была заперта, пришлось соблюдать протокол и звать понятых да разводить волокиту.

Биты нигде не было.

Окна были наглухо закрыты решетками. Добрый рассеянно курил, а злой присел на тахту. Какая-то деталь не давала ему покоя.

- Утюжок, - пробормотал он.

- Что - утюжок? - не понял добрый.

- Этот придурок собирался поставить Бите утюжок на живот. Ты видишь здесь утюжок?

Добрый огляделся.

- Да, странно. Утюжка нету.

- Вот и я говорю. Куда он делся? Ну-ка, откроем окошки, которые во двор.

Вскоре злой уже наваливался на подоконник язвенным животом и сосредоточенно изучал кустарник под окнами.

- Помнишь, что эксперт говорил? - спросил он неожиданно.

- Помню. Крови вытекло мало.

- Именно. Давай спустимся, поглядим на месте.

Они проследовали во двор, где через пару минут злой удовлетворенно объявил:

- Вот сюда он и грохнулся. Видишь - ветки поломаны да кровища. А потом домой перетащили. Тут ведь близко, да еще ночь.

Добрый с ненавистью сплюнул:

- Значит, Бита все-таки спелся с Китом... Ну сволочь!

- Не думаю, - возразил злой. - Утюг. Его нашли рядом с Катком. Кит не взял бы утюг. Даже такой идиот сообразил бы, что это улика против него. И Бита не взял бы. Да и брать утюг было просто незачем.

- Я ничего не понимаю, - растерянно развел руками добрый. - Что же произошло? Где Бита?

- Надо подумать, - отозвался злой.

Вернувшись в Учреждение, они первым делом выпили по третьей и четвертой, а после этого злой изрек:

- Я знаю, как было дело. Вот как. Бита, когда они с Катком вошли в хату, понял, что с одним он справится. И треснул ему утюгом. Выкинул Катка в окно, запер решетки и встал в коридоре. Страх высоты. Зачем самому прыгать, когда можно Катка! Кит вошел, он стоит, караулит... ну, дальше ты знаешь. Кит подвез Биту, Кит высадил Биту, Бита вернулся, перетащил Катка к Катку на хату и прихватил утюг с пальчиками Кита. Ох, пальчики! - вспомнив сардельки, злой содрогнулся.

- А по мне, так все-таки они договорились, - обрадованно заявил добрый.

- Нет, - помотал головой злой. И стал вдруг чуть печальнее. - Они не договаривались. Я бы и сам так думал, если бы не утюг. Бита был один. Кит его не узнал. Он думал, что это Каток. На всех троих малиновые пиджаки. И потом...

- Что - потом? Нет, - добрый тоже затряс головой. - Этого не может быть. Как он мог его не узнать?

- Посмотри сюда, - злой раскрыл дела всех троих. - Гляди.

С фотографий смотрели бритые налысо дегенеративные рожи.

- Гляжу. И что?

- И то. Уроды. Они же все одинаковые.

КОНСТАНТИН НАУМОВ

ТИШЬ И ТИШИНА

Тишина начинается утром в пятницу, когда они пьют кофе. Длиннорукие джезвы, купленные на Стамбульском рынке, такой усатый продавал - две набором и чашки; на столе два бокала с охлажденной водой. Звякает ложечка. Шумное утро: кухонное окно в переулок, каждая машина притормаживает перед поворотом в соседний. А еще мальчик с няней из дома напротив торгуются на пороге между восемью и половиной девятого: одна сторона должна 'быть хорошим мальчиком', другая - купить в парке мороженое. Рон и Тишь как-то спорили, дают на это деньги родители мальчика или няня платит ежедневный налог из собственной зарплаты.

Тишина обнаруживается вдруг: Тишь ставит чашку под капризный детский голос, а ложечка звякает уже в Тишине. Как ватой наполнили кухню - ни звука извне, дребезжание ложечки стихает долго, как колокольный звон. Тишь не пугается, протягивает руку к низкой форточке - впускает привычный переулочный шум. 'И два мороженых! - Нет, одно. - Нет, два!' - слышат они и улыбаются мальчику, его няне и друг другу.

Снова приходит Тишина в обед, в сонное время, поэтому ее приход Тишь не замечает. Прозрачная вата снова заполняет дом, и где-то далеко поет женский голос. Тишь медленно встает - ни звука, вытягивает руку с книгой, отпускает ожидая: книжка будет падать медленно- медленно. Падает как всегда, только беззвучно; обложкой вверх, видно, что надорвался бумажный корешок. Тишь поднимает руки к вискам, на границе Тишины скрипит какая-то дверь, и все заканчивается, вокал смолкает, приходят привычные звуки, и топает по карнизу голубь.

Следующим утром Тишина уже ждет на кухне. Тишь смотрит, как Рон кладет специи в джезву: смело, щедро. У него в руке кофейная ложечка с историей, серебряная: тетка принесла ее 'на зубок', кормить крошечную племянницу много-много лет назад. Он ставит кофе на горячий песок, по кухне разливается запах, и Тишина зазвенит еще громче. Ничего подобного нет в наборе специй, они куплены на гаражной распродаже, дорогой французский набор, в первый же день Тишь полезла в

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату