упал так, чтобы не достать. Я сначала даже прыгать туда забоялась, а на животе вниз сползла, очень осторожно. Но ноги до дна не достали, так что все равно пришлось прыгать. Я же говорю, очень глубокая яма!
Но я прыгнула, ничего не разбила, повезло. Первым делом, привязала ключ к шнурку, три узла накрутила, чтобы уже никогда не потерялся. Повесила его на шею и стала думать, как вылезать. Это, между прочим, не очень трудно оказалось: там стены земляные, мягкие, я пару ступенек каблуком выдолбила, а потом уже на руках подтянулась и вылезла. Ерунда.
И вот когда уже вылезла, я поняла, что Старуха про эту яму не знает, и никто не знает. А если даже и найдет яму, фигу она там в темноте что-то разглядит. Там же, я говорю, не просто яма, а целый большой погреб, можно в самый дальний угол забиться. А если еще тряпкой какой-нибудь темной накрыться, тогда точно никто меня не увидит, даже Старуха.
И тогда я побежала домой за маминым старым пальто. Ну то есть, оно уже давно не совсем настоящее пальто: из одного рукава папа себе чехол для отверток сделал, а из другого мы с бабушкой кукольный диван мастерили, а остальное хотели порезать на тряпки, но не стали, потому что пальто все-таки слишком толстое. И оно теперь без рукавов лежит в кладовке — вдруг пригодится? Но я решила, что все-таки его можно взять. Если до сих пор никому не пригодилось даже на половую тряпку, то значит пускай будет мое. Мама не жадная, она не рассердится, даже если заметит, тем более, я же ей объясню, что было очень-преочень нужно хорошо спрятаться.
Мне повезло: во дворе никого не было, потому что все ушли в кино, на детский сеанс, 'Синюю птицу' смотреть. А я как раз не пошла, мы этот фильм с папой уже смотрели в большом кинотеатре, в центре, и ему очень понравилось, а мне не очень, если честно. Мне то скучно было, то страшно, то опять скучно. Если бы мы с папой потом в кафе-мороженое не пошли, вообще было бы непонятно, зачем в центр ездили, полчаса на трамвае. И вот я второй раз смотреть про птицу не пошла. И никто не видел, как я мамино пальто на Дачки несу. Так удачно все получилось! Я пальто в яму кинула, чтобы закутаться в него, когда от Старухи прятаться буду, и вернулась во двор. Все пришли из кино, а я на качелях катаюсь, как ни в чем не бывало. И никто ничего такого не подумал и не догадался. И мы со Старухой потом поспорили, что она меня не найдет. И я даже сейчас думаю, что не найдет, но все равно волнуюсь ужасно.
Так вот. Старуха, значит, отвернулась к стенке, считает, а мы все бежим в разные стороны, и я тоже бегу, и мне почему-то страшно немножко, но все-таки больше весело, и от этого звенит в ушах. Я заранее представляю, как она меня будет искать, а потом может быть все вместе будут искать, но все равно никто меня не найдет, и как тогда все удивятся! Я бы сейчас даже запела во весь голос, любимую песенку про веселый ветер — вот как мне хорошо. Но петь-то как раз и нельзя ни в коем случае, Олька сразу по голосу поймет, куда я побежала, и тогда получится, что все зря…
Я так спешила, что чуть мимо ямы не проскочила, но вовремя затормозила. Легла на живот, сползла вниз, как вчера, осторожно, а потом прыгнуть пришлось, но это уже в третий раз, совсем не страшно. Пальто на месте, я беру его и сажусь в уголок, и вдруг вижу, что тут еще дальше пролезть можно — если встать на четвереньки, поэтому что это уже не погреб, а, что ли, нора, не знаю, какого зверя, но не медведя же! Медведь тут не пролезет, а я пролезу, и теперь-то уж Старуха точно меня не найдет!
Но пальто я все равно с собой взяла, чтобы подстелить. Грязно все-таки, и земля сырая, холдная. И без маминого пальто я бы, может быть, забоялась: тут так темно, что вообще ничего не видно. Как будто бы я геолог, или даже крот — вот как забралась! А пальто пахнет немножко картошкой, немножко стиральным порошком и немножко пылью, и от такого запаха мне совсем нестрашно, как будто просто дома в кладовке заперлась и сижу, чтобы потом ка-а-а-ак выскочить!
Я уже долго тут лежу, даже замерзла немножко, но я в мамино пальто закуталась, как в одеяло, и стало совсем не холодно. А потом я вдруг такое нашла! В кармане пальто, оказывается, лежал гранат. Я его сначала не заметила, а сейчас как-то нащупала, и сразу поняла, что это такое. Я так удивилась! Гранаты же только зимой на базаре продаются, и получается, он у нас в кладовке как-то потерялся и в пальто до лета пролежал, а я вот только сейчас нашла. Вот это да! Но он совсем не испортился, только шкурка высохла, чистить очень трудно. Но я все равно почистила и съела все зернышки. Гранаты обычно кислые бывают, а этот оказался сладкий, как будто сахаром его посыпали. Это он у нас в кладовке так созрел.
Я еще никогда в жизни не ела в темноте. Однажды вечером дома отключили электричество, мама с папой тогда зажгли свечку, и мы так ужинали. Получился как будто праздник, немножко похоже на Новый Год, когда тоже свет выключают, и оставляют только фонарики на елке. Но сейчас-то я без свечки, мне вообще ничего не видно, и от этого гранат совсем вкусный оказался. Я его съела, и у меня стало совсем хорошее настроение. Я совсем перестала волноваться что меня найдут. Понятно же, что про такое убежище никто ни за что не догадается, даже Старуха. Зря я боялась.
Жалко только, отсюда совсем не слышно, что там наверху делается. Интересно, Олька меня еще ищет, или уже сдалась? Ну вообще-то вряд ли она вот так сразу сдалась, Старуха упрямая, и всегда всех находит, ей же обидно наверное первый раз в жизни сдаваться, так что я лучше еще подожду, чтобы наверняка. А то вылезу сейчас, как дура, меня застукают, и тогда получится, что я проспорила, и сама буду виновата, да еще и водить потом придется. Всех остальных-то наверное давным-давно нашли… Нет, точно не буду пока вылезать. Обойдется, фиги с маком, с пастернаком! Пускай еще поищет.
Тут все-таки очень здорово. Так темно, что если закрыть глаза, ничего не меняется. Темнее не делается, ни капельки! Чтобы проверить, я несколько раз закрыла глаза, а потом открыла — ну правда же, никакой разницы. Вот это да! Так темно не бывает даже в кладовке, если туда ночью залезть, когда все спят и свет выключили. Снова закрываю глаза, открываю, закрываю — хлоп- хлоп, — и, в конце концов, перестаю понимать: открыты у меня сейчас глаза, или закрыты? Мне немножко страшно, но больше все-таки интересно, и я снова закрываю глаза… или, наоборот, открываю? Совсем запуталась.
А вот интересно: это я, что ли, заснула, пока тут лежала? Или просто задумалась? И сколько времени уже прошло? Получается так: если я просто задумалась, то не очень много. Полчаса, или чуть побольше, примерно как школьный урок. А вот если я все-таки заснула, тогда непонятно, сколько. Может быть, уже вообще вечер? Интересно, меня, что ли, до сих пор ищут?.. Нет, ну все-таки Старуха уже наверное сдалась. Так долго никого никогда не искали, не только у нас во дворе, а вообще во всем мире, где только дети в прятки играют. Поэтому мне все-таки пора вылезать. Хотя можно, конечно, еще немножко посидеть, чтобы они совсем уж напугались, а потом, когда я все-таки покажусь, чтобы так обрадовались, как будто это не я из ямы вылезла, а чешский Луна-Парк приехал… Ну или нет, ладно, не буду больше сидеть. И так уже долго-предолго…
Раскутываюсь, выбираюсь из-под теплого пальто, ползу вперед. Я же, кажется, отсюда прилезла? Или с другой стороны? Ух как все перепуталось! Ну да, если уж человек не может понять, открыты у него глаза, или закрыты…
Это я человек, и это я не могу понять, про глаза, и вообще ничего не могу понять. Ни-че-го-шень-ки! Но, кажется, я все-таки правильно ползу. Вот и лаз мой становится просторнее, так что сейчас я наверное попаду обратно в погреб. И не нужно бояться, конечно я сейчас вернусь в погреб и вылезу наверх, там еще ступеньки со вчера моими каблуками выдолблены, так что совсем ничего страшного не может тут со мной случиться, и не беда, что так долго надо лезть: я, наверное, и сюда тоже очень долго лезла, просто волновалась, что Старуха меня найдет, вот и не заметила, что долго. Я вообще очень рассеянная, мама говорит: 'Как профессор какой-нибудь!' — и смеется. Она у меня такая, все время над кем-нибудь смеется, и сейчас, наверное, смеется где-то там, наверху, у себя на работе, или даже дома уже смеется, и поэтому мне совсем-совсем нечего бояться. Пока моя мама смеется, ничего страшного случиться не может, а значит закончится когда-нибудь эта нора. Ну хорошо, даже если я действительно не в ту сторону полезла, то все равно ведь вылезу где-нибудь, и бегом домой, сразу, даже Ольку искать не буду — подумаешь, спор! Я больше не хочу Старуху победить, я домой хочу, к маме.
И вот я лезу вперед, и лезу, уже наверное час, или даже два, или целый день и всю ночь, я не знаю, как тут время считать, а часы мне еще так и не подарили… Понятно уже,
