- Значит, вот как? – спросил Ларн. – Помню, Учитель говорил мне, что вы – все, кто выжил из шести тысяч человек. Вы поэтому выжили? Потому что были жесткими и собранными?
- Ха, ты затронул интересный вопрос, салага, - сказал Учитель. – Как получилось, что мы выжили, когда почти все наши товарищи погибли? Будь уверен, это здесь излюбленная тема разговоров. И у каждого на этот счет свое мнение. Некоторые говорят, что для того, чтобы выжить так долго на Брушероке, мы должны были быть прирожденными мастерами выживания с самого начала. Другие считают, что это сочетание удачи и умения позаботиться о себе, или, возможно, просто вопрос везения. Как я и сказал, у каждого свое мнение, своя теория. Что касается меня, я не слишком доверяю ни одной из них. Просто мы выжили там, где другие погибли. Это все, что я могу тебе сказать.
- Я всегда думал, что это, должно быть, воля Императора, - сказал Булавен, выражение его лица было спокойным и задумчивым. – Возможно, он спасает нас ради какой-то высшей цели. По крайней мере, я привык в это верить. Выживая столько лет на Брушероке, начнешь удивляться.
- Император? – воскликнул Давир, всплеснув руками. – На этот раз ты превзошел сам себя, Булавен. Из всех самых дурацких глупостей, которые я слышал от тебя за семнадцать лет, с тех пор, как нас призвали в Гвардию, эта, без сомнения, наиболее идиотская. Император! Ха! Ты думаешь, что Императору больше нечего делать, кроме как следить за твоей толстой задницей, чтобы она не вляпалась в неприятности? Да очнись уже, ты, куча конского навоза! Император даже не знает, что мы существуем. А если и знает, ему все равно плевать.
- Нет! – крикнул Ларн, от его неожиданно громкого голоса вздрогнули все в траншее. – Вы ошибаетесь. Вы не знаете, о чем говорите!
Потом, увидев, что другие смотрят на него с недоумением, он снова заговорил, на этот раз тише, но не менее искренне и прочувствованно.
- Простите, - сказал он. – Я не хотел кричать. Но я слышал, о чем вы говорите, и… Ты ошибаешься, Давир. Императору не все равно. Он смотрит за всеми нами. Я знаю это. И я могу это доказать. Если бы Император не был добрым, милосердным и справедливым, он никогда не спас бы жизнь моего прадеда.
И тогда, пока все молча сидели и слушали, Ларн рассказал им ту же историю, которую его отец рассказывал ему в подвале, в его последнюю ночь дома.
Он рассказал им о своем прадеде. О том, что его звали Августус, и он родился на планете, называемой Аркадус V. О том, как его призвали в Гвардию, и о том, какую печаль он чувствовал, навсегда покидая родной мир. О тридцати годах службы прадеда и о его пошатнувшемся здоровье. О лотерее, и о том, как выигравший солдат уступил свой билет прадеду. Он сказал им, что это было чудо. Возможно, маленькое чудо, но все равно чудо. Так он рассказал им все это, слово в слово, как его отец рассказал ему. После этого Ларн замолчал и стал ждать их реакции.
- И это все? – сказал Давир, первым заговоривший после того, что Ларну показалось целой вечностью тишины. – Это и есть твое доказательство? История, которую рассказал тебе отец?
- Интересная история, салага, - сказал Учитель, по его лицу было видно, что ему неловко.
- Ха! Очень подходящая история, - сказал Зиберс, с сарказмом глядя на Ларна со стрелковой ступени. – Сказка вроде тех, что родители рассказывают детям на ночь. Если ты веришь во всю эту чепуху, салага, то, может, быть расскажешь ее оркам, и посмотришь, не спасет ли тебя чудо.
- Заткнись, Зиберс! – рыкнул Булавен. – Ты на посту стоишь, так что не шлепай губами. И твоего мнения никто не спрашивал. Оставь салагу в покое, - потом, убедившись, что Зиберс замолчал, Булавен снова повернулся к Ларну. – Учитель прав, салага. Это очень интересная история, и ты рассказал ее хорошо.
- И это все, что вы можете сказать? – спросил Ларн, удивленный. – Вы все говорите так, как будто здесь что-то неправильно. И как будто вы не верите в то, что я рассказал.
- А мы и не верим, салага, - с грубой прямотой сказал Давир. – Конечно, Учитель и Булавен пытаются это сгладить. Но они тоже не верят. Никто из нас не верит. И честно говоря, если история, которую ты рассказал, является для тебя образцом чуда, то ты еще больший простак, чем кажешься на первый взгляд.
- Я ожидал, что ты скажешь это, Давир, - сказал Ларн. – Ты ни во что не веришь. Но как насчет остальных? Учитель? Булавен? Вы же видите, что случившееся с моим прадедом был чудом? Это доказывает, что Император заботится о нас?
- Дело не в том, верим мы тебе или нет, - сказал Учитель, беспомощно пожав плечами. – Даже если считать, что детали твоей истории истинны, салага, эти детали можно интерпретировать очень по-разному.
- Интерпретировать? – спросил Ларн. – О чем ты говоришь?
- Он говорит, что ты слишком наивный, салага, - сказал Давир. – О, конечно, он делает это в своей учительской манере – ходит вокруг да около, вместо того, чтобы прямо сказать, что у него на уме. Но он думает, что ты наивен. Мы все так думаем.
- Ты должен понять, что наш жизненный опыт заставляет нас смотреть на эти вещи по-другому, - сказал Учитель.
- Но как можно смотреть на это по-другому? – спросил Ларн. – Вы слышали историю. Как объяснить то, что тот человек отдал моему прадеду билет? Разве вы не видите здесь руку Императора?
- Не хотелось бы разрушать твои иллюзии, салага, - сказал Давир, - но я сомневаюсь, что рука Императора здесь вообще при чем-то. Нет, похоже, что в этом деле участвовали только руки твоего прадеда.
- Я… Что ты хочешь сказать?
- Он убил его, салага, - сказал Давир. – Человека, выигравшего билет. Твой прадед убил его и забрал его билет. Вот и все твое чудо.
- Нет, - сказал Ларн, недоверчиво переводя взгляд то на одного, то на другого. – Вы ошибаетесь…
- Я представляю, как это могло произойти, - сказал Давир. – Вот твой прадед. Он болен. Он понимает, что выиграть лотерею – его единственный шанс уйти из Гвардии живым. Потом, когда счастливый билет вынимает кто-то другой, твой прадед понимает, что между ним и свободой стоит только жизнь этого человека. И он солдат. Он много раз убивал до этого. «Что значит еще одна жизнь в общем порядке вещей», скажет он себе. Это вселенная, где пес пожирает пса, салага, и похоже, что твой прадед оказался более хитрым и злобным псом, чем другие.
- Нет, - сказал Ларн. – Вы меня не слушаете. Я сказал, что вы ошибаетесь. Давир, ты сумасшедший. Как ты мог вообще выдумать что-то подобное?
- Все дело в имени, салага, - грустно сказал Учитель. – Или, точнее, в его отсутствии.
- Да, имя, - сказал Давир. – В нем-то все и дело.
- Что вы хотите… я не понимаю…
- Они говорят об имени человека, отдавшего билет твоему прадеду, салага, - вздохнув, сказал Булавен. – Его нет в этой истории. Видишь, теперь она выглядит по-другому? Мне жаль говорить это тебе, но это доказывает, что твой прадед убил его.
- Имя? – Ларн окончательно растерялся, его желудок скрутило, голова закружилась, и мир вокруг неожиданно начал странно вращаться.
- Подумай об этом, салага, - сказал Давир. – Предполагается, что этот человек спас жизнь твоему прадеду. И твой прадед должен был знать его имя. Ведь он был его товарищем, не так ли? Человеком, который тридцать лет служил и сражался рядом с ним в Гвардии? А потом, когда твой прадед рассказывал эту историю своему сыну, он почему-то забыл упомянуть имя человека, спасшего его жизнь? Это совсем не укладывается в историю, салага. Особенно, если, как ты сказал, твой прадед был благочестивым человеком. Тогда бы он всю оставшуюся жизнь поминал в молитвах Императору имя того, кто его спас.
- Похоже, что твоего прадеда мучили угрызения совести, салага, - сказал Учитель. – Хотя, если это тебя как-то утешит, это показывает, что твоему прадеду, вероятно, было тяжело решиться на убийство товарища. Если бы он был более хладнокровным человеком, он сказал бы своему сыну имя убитого, и больше не думал бы об этом.
- Не совсем так, Учитель, - сказал Давир. – Хотя к тому времени прошло уже много лет, он мог все еще бояться, что его преступление будет раскрыто. Может быть, он решил, что лучше не касаться темного
