вполне справедлив.
- Справедлив? – в ярости воскликнул Леден. – Ублюдок разбил мне нос!
- Могло быть и хуже, Леден, - сказал Халлан. – Обычно, когда Феррес думает, что оружие солдата недостаточно чистое, он бьет его ногой по яйцам. По крайней мере, на этот раз мне не нужно просить тебя снять штаны, чтобы обработать твои раны. И кроме того, когда в следующий раз сержант предоставит тебе выбор между лицом, грудью и животом, может быть, ты будешь достаточно умен, чтобы сказать «носок ноги».
- Ха, скажи это, и точно получишь им по яйцам, - засмеялся Дженкс. – Нет, если уж Феррес пристал к тебе, он точно собирается сделать тебе больно так или иначе. И если спросите меня, единственное, что ты можешь сделать – это получить свои шишки и терпеть. Если, конечно, ты не такой как Ларни. Идеальный гвардеец.
При этих словах все они улыбнулись. Даже когда насмешка – как в этом случае – была направлена на него, Ларн улыбался вместе с ними. Даже без веселого тона в голосе товарища он знал, что Дженкс только шутил.
На секунду, пока другие продолжали разговор, Ларн подумал, как сильно изменилась его жизнь за эти короткие месяцы. На следующий день после своего разговора с отцом в подвале он поехал на поезде в город Вилланс Ферри, а оттуда – в областную столицу Дарненвилль, чтобы явиться на призыв. Из Дарненвилля его направили на двести километров на восток, на отдаленный этапный пункт, где последующие два месяца его обучали, чтобы сделать из него гвардейца.
Он обнаружил, что смотрит на своих товарищей. Халлан был низкорослым и темноволосым, Дженкс – высоким и со светлыми волосами, но, несмотря на эти различия между ними, он понял, что они похожи на гвардейцев не больше чем он или Леден. Все они, и он в том числе, выглядели тем, кем они были – деревенскими парнями. Как и он, все они были сыновьями фермеров. Впрочем, таковыми было большинство солдат в полку. Все они были деревенскими парнями, прямо с полей, и привыкшими к жизни в мирном неведении. Прибытие повесток о призыве изменило это навсегда. Сейчас, хорошо это или плохо, они оказались призваны в гвардейцы. Две тысячи молодых неиспытанных рекрутов, направленных для обучения на этот этапный пункт перед тем как покинуть Джумаль IV навсегда. Две тысячи будущих гвардейцев, отданных на милость людей, подобных сержанту Ферресу, в надежде, что из них смогут сделать солдат к тому времени, как им придется вступить в первый бой.
- Как бы то ни было, если ты спросишь меня, Халлан прав, - сказал Дженкс, его голос ворвался в мысли Ларна. – То есть, хоть Феррес и суров, но, по крайней мере, ты знаешь, где ты с ним окажешься. Кроме того, думаю, он заслужил право быть суровым. Я слышал, что в отличие от всех нас, он служил в регулярных частях СПО, когда его призвали в Гвардию. Возможно, он единственный человек во всем этом полку, который знает что-то о военной службе. И, поверьте мне, когда мы совершим нашу первую высадку и начнут стрелять, мы будем рады, что у нас есть такой командир.
- Ты когда-нибудь думал об этом, Дженкс? – спросил Ларн. – Думал о том, на что это будет похоже – когда мы в первый раз увидим бой?
В ответ другие промолчали, на их лицах появилось волнение и тревога. И пока длилось молчание, Ларн забеспокоился о том, что сказал слишком много. Он беспокоился, что что-то в его голосе – возможно, какая-то дрожь – или даже сам факт того, что он подумал задать этот вопрос – этого будет достаточно, чтобы другие начали сомневаться в нем. Потом, наконец, Халлан улыбнулся ему. Улыбка сказала ему, что все они испытывают то же волнение, что и он, при мысли о предстоящем бое.
- Не волнуйся, Ларни, - сказал он. – Даже если тебя ранят, я буду рядом, чтобы заштопать тебя.
- Ты нас очень утешил, - сказал Дженкс. – Я думал, единственная причина, по которой тебя сделали медиком – потому что дома ты был ветеринаром.
- На самом деле это мой отец был ветеринаром, а я просто помогал ему, - сказал Халлан. – Так что я не только знаю, как зашивать раны, но если мы вдруг наткнемся на беременную самку грокса, я смогу помочь при родах.
- Только не перепутай одно с другим, Халс, - сказал Дженкс. – Если я буду ранен, это уже достаточно плохо, не хватало еще волноваться о том, что ты пытаешься засунуть руку мне в задницу, думая, что я собираюсь отелиться.
Они все засмеялись, мрачный настрой последних минут был радостно забыт. Потом, увидев что-то в другом конце столовой, Дженкс кивнул в ту сторону.
- Эй, сказал он. – Похоже, обед наконец-то готов.
Взглянув туда, куда указывал Дженкс, Ларн увидел Ворренса – пятого бойца их огневой группы – спешащего к ним со стопкой подносов в руках.
- Как раз вовремя, - сказал Халлан. – Клянусь, мой желудок такой пустой, что я уже начал думать, что мне перерезали глотку. – Потом, когда Ворренс подошел к столу и начал раздавать подносы: - Слезы Зелла, почему ты так долго, Ворс? Обед еле теплый!
- Я не виноват, что очередь в это время такая большая, Халс, - сказал Ворренс. – Кроме того, вчера была твоя очередь нести обед, и я не помню, чтобы ты принес его хоть чуть-чуть быстрее. И еще, помнишь, что ты сказал тогда? Твои слова: «Вряд ли эти помои вкуснее горячими». Именно так ты и сказал.
- Извиняюсь, извиняюсь, - ответил Халлан перед тем, как полностью обратить свое внимание на содержимое подноса. – Хотя насчет этих помоев я был прав. Дома мы этим не стали бы и грокса кормить. Но все же, думаю, оно заполняет пустоту.
- Заполняет, верно, - сказал Дженкс, взяв ложку и подозрительно тыкая ею в липкую серую тушенку на подносе. – Тебе надо оставить немного этого и взять с собой, Халс. Когда в бою кого-нибудь ранят, ты сможешь этой дрянью заклеивать раны.
- Попытаюсь представить себе, что это тушеное мясо альпака, - сказал Ларн. – Знаете, такое, как готовят дома.
- И это помогает, Ларни? – спросил Халлан. – Делает это вкус хоть чуть-чуть лучше?
- Не очень, - согласился Ларн, пожав плечами.
- Что меня удивляет, - сказал Ворренс, - что мы здесь со всех сторон окружены пшеничными полями, в одном из самых производительных сельскохозяйственных регионов всей планеты. И все же, каждый день вместо того, чтобы давать нам настоящую еду, нас кормят этими переработанными помоями. Если вы спросите меня, это не имеет никакого смысла.
- Ну, здесь ты ошибаешься, Ворс, - сказал Дженкс. – Ты задаешь вопросы. Разве ты не помнишь речь, которую произнес перед нами полковник Стронхайм в первый день призыва?
- Солдаты 14-го Джумальского, - начал Халлан с фальшивой серьезностью, передразнивая суровый аристократический тон их полкового командира. – В последующие месяцы и годы вы обнаружите, что у вас возникают тысячи вопросов каждый раз, когда вас будут перебрасывать на новый театр военных действий. Вы будете спрашивать себя, куда вас направляют, как долго туда лететь, каковы условия там, куда вы летите. Вы должны выбросить такие вопросы из головы. Божественно предопределенная командная структура Имперской Гвардии сообщит вам все, что вам нужно знать и тогда, когда вам нужно знать. Навсегда запомните, что в разуме гвардейца нет места для вопросов. Только повиновение!
- Это было здорово, Халс, - сказал Ларн. – Ты отлично изобразил голос старика.
- Ну, я тренировался, - сказал Халлан, обрадованный. – Хотя, скажу вам, что я хочу узнать ответы только на два вопроса:
- Я не стал бы на это рассчитывать, Халс, - сказал Дженкс. – Я не жду, что они скажут нам что-то насчет этого, пока не будут готовы. И в любом случае, даже если они уже решили, когда и куда мы направимся, будь уверен, мы узнаем об этом последними.
ГЛАВА 3
