Пьесы

Гражданин, может, оставите нас вдвоем?.. Я ведь всерьез намекаю… Учтите: мы бьем один раз, второй уже бьем — по трупу

Она (испуганно). Апоша, уходи! Он — атлет! Федя, не трогай его! Он уйдет… И не ревнуй… У него — двадцати… то есть, уже почти тридцатилетняя…

Апокин. Прощай, Герасимова. Счастливо оставаться в твоем сумасшедшем доме. Рад, что у тебя все хорошо.

Она. Прощай, Апокин. (Нежно-проникновенно) Верю, что когда-нибудь и ты поймешь, что такое настоящая любовь.

Апокин уходит. Федя не в силах стоять — садится на пол.

Он. Аэлита, уважаемая… Я ненадолго… Так сказать, проездом. Сейчас за мной товарищ один зайдет…

Она. Ты что? Какой такой товарищ? Ты только что вошел!

Он. Не то чтобы очень хороший товарищ, но неплохой… Ответственный товарищ… За ним сейчас «отец» направился.

Она. Какой отец?.. Федя! Никак, ты выпимши?

Он (уклончиво). Значится, так: должен повиниться, деньги за твой телевизор мне отправить не удалось… и купить его тебе тоже.

Она. Причем тут деньги? Какие могут быть деньги, когда ты живой! Федя! Федор! (Обнимает)

Он. А, значится, те деньги, которые я за цистерну заплатил… Я их получить, уважаемая, обратно был должен, и тогда тебе их хотел почтой отправить… Не удалось! Невезучий! У, цистерна ненавистная!

Она. Какая цистерна! Да что с тобой, Федя?

Он. На которой мы спирт сегодня утром вывезли… С твоего комбинату…

Она в ужасе глядит на Федю.

Но ты не бойся. Его обратно сейчас туда везут! У, спирт ненавистный!

Она (еле слышно). Что ж ты такое несешь, Федя?

Он. Выпил я, Аэлита, уважаемая! (Кричит) И нам не страшно! Не боись! Как я тебе позвонить сегодня хотел! Качу утречком по шоссе… А шосса широкая — а я все о тебе думаю. Но как позвонишь — я ведь умер… И вдруг встречные машины: гуд-гуд! Думаю, что-то случилось! Вылезаю с грузовика: матушки родимые — течет моя цистерна. И спирт прямо на дорогу струйкой тоненькой. Государственная влага — в пыль дорожную! Ну, думаю: предупреждал тебя, Василий, невезучий я! Но тут как раз мимо кран подъемный ехал… Я — находчивый. Как заору: «Гибнет государственное имущество!» И перевернули мы этим краном цистерну наоборот… Снова еду… И опять…

Она. Про меня думаешь?.. (Усмехнулась.)

Он. Да! Да! Да! И запел я «Однозвучно гремит колокольчик». И — слезы прямо стоят на глазах «Донн!» — говорю, а сам навзрыд… И тут встречные машины опять: гуд-гуд! Вылезает поглядеть мой напарник: уже с другой стороны течет цистерна. Схалтурили, гады Самоделкины! Но тут, на наше счастье, — пионерлагерь! Вертаем туда, я опять ору: «Гибнет государственное имущество!» И все мы и сторож, его тоже зовут Федя, начали разливать спирт. Такие сознательные — в тару пустую стеклянную льем, в сковородки, в горны разные… И так мне тут стало обидно: чувствую, заберут меня — и тебе позвонить не успею… И тогда я огорчился и говорю сторожу, тоже Феде: «Ну, отец, тяпнем по граммульке с горя — с холода». И как тяпнули мы, гуси-лебеди, — уж такая тоска по тебе нашла!.. Тогда еще выпили! И тут стал я как конь — свободный! Скачу куда хочу! Спели мы с отцом Федей: «Однозвучно гремит колокольчик»… И все я ему сказал про любовь нашу! И про все сказал. Ну тут они начали вязать моего напарника… Кстати, тоже Федю… А отец — сторож тоже Федя… пошел на меня заявлять… Тебе, говорит, без милиции сейчас нельзя — ты к добру открытый… А я его уговорил: прощусь, говорю, с любимой, а ты Скамейкина Василия пока бери!

Она. Он! Он! Так и знала!.. Черт! Дьявол!

Он. Все он придумал! Он! Все он, злодей! За то и берут его сейчас на квартире. Руки ему белые вяжут! На «воронок» черный сажают!

Она (тихо). А ты… выходит… с самого начала…

Он. С самого начала!.. (Орет) А потом — нет! Потом — по правде! Браком сочетаться хотел! Семью строить хотел! Все тебе открыл! И все отцу открыл! Милицию давай! Милицию мне! Я теперь — как конь свободный! По холмам! Конь — тоже человек!

Звонок в дверь.

(Торжественно). За мной.

Она идет открывать. Вбегают две девушки. Одна — в костюме зайца, другая одета Снегурочкой.

Девушка-заяц. Здравствуй, Герасимова! Мы тебе шубу Деда Мороза привезли… (На Федю) А это — кто?

Она. А это… (бессвязно). Это — Чебурашка… Чебурашка — он…

Девушка-Снегурочка (оживившись). Значит, мужчины с нами тоже едут?.. А мне говорили: одни женщины… По-моему, так неинтересно, когда одни женщины.

Он. Сейчас к нам еще один мужчина подвалит, ответственный — Дядя Степа- милиционер. Только я не Чебурашка! Я — конь! Конь — тоже человек!

Девушка-заяц. Значит, вы Конек-Горбунок, да? И еще будет с нами Дядя Степа? Хорошая бригада подбирается! Ну, давай, Герасимова, репетировать. Читаю текст, обращаясь в зал к детям:

Оттоптал себе я ножки,
Ну-ка сяду — посижу.
Загадайте мне загадки —
Кто смышленей, погляжу:
Шевелит усами,
Скачет под кустами
Серенький трусишка…
Звать его?.. Как, дети?

Заяц и Снегурочка (хором). Зайчишка! Скок! Скок! Скок! (Скачут)

Девушка-заяц. Скок! Скок! (Феде) Товарищ… как вас там зовут… У Конька-Горбунка есть какой-нибудь текст? Или тоже скакать будете?

Федя. «Однозвучно гремит колокольчик. Донн! И дорога пылится слегка…»

Он глядит на нее. Она молча, медленно надевает шубу Деда Мороза, приклеивает бороду.

Девушка-Снегурочка (в зал).

…Возле елки
В каждом доме
Дети водят хоровод.
Как зовется этот праздник…