Старая актриса на роль жены Достоевского

одинаковое: комнаты, старушки. Я уже битый час хожу… Ха-ха… Ищу.

Голос. А санитарку спросить стесняешься!

Она. Ага, решит, что я совсем «ку-ку», ха-ха! И вообще, я все должна делать сама! Надо, друг мой, не давать себе спуску!.. А как вы догадались?

Голос. Я — гений! Номер твоей комнаты — двадцать один.

Она (сразу подозрительно). Откуда вы знаете номер моей комнаты?

Голос. Если человек под диваном — он и знать ничего не должен? (Свистящим оглушительным шепотом.) Мыслящая курица мне все сообщает: кто новенький приехал, кто старенький помер. На случай, если живые новенькие ко мне забредут. (Громким шепотом.) Думаешь, ты одна свою комнату ищешь? Это с вашей сестрой через раз случается! Вот мыслящая курица и просит — чтобы я вас всех гнал отсюда по вашим номерам. (Хохочет.)

Она. «Как чуден Божий мир, как Божий мир прекрасен…» Какой приятный персонаж — «мыслящая курица».

Голос. А я всех баб «мыслящими курицами» зову. Хотя курицы бывают разные… Вредные, вроде тебя, думать мне мешают — их под нож нужно! А санитарка — полезная «мыслящая кура»: она вокруг дивана хлоркой протирает, еду носит…

Она. Как… вы… там… едите?

Голос. Значит, если человек под диваном, ему есть не надо? Вы, значит, на диванах, обжирайтесь, а мы, под диванами, с голоду помирай? Дудки! Долой социальную несправедливость! Все люди равны — на диванах и под диванами!

Она. Ха-ха-ха…

Голос. Какой смех у тебя… Колокольчик!

Она. Надтреснутый. (Хохочет.) Бог не дал мне ни ума, ни внешности, но дал смех! Я очень смешливая… И этого оказалось достаточно: я всегда пользовалась успехом у мужчин. Любой скучный идиот сразу ощущал себя со мной великолепным остроумцем!..

Голос. Все, старуха! Норму пребывания в гостях ты перевыполнила! Катись репкой отсюда! Федя будет философствовать.

Она не двигается.

По-моему, ты оглохла?

Она (подумав). Я остаюсь здесь, пожалуй.

Голос. Как? Ты что, ведьма?

Она. У меня условный рефлекс. Если мне что-то приказывают — я поступаю наоборот…

Голос (угрожающе). Старуха!

Она. Я никогда не умела подчиняться… У собаки есть хозяин, у волка есть Бог! Ха- ха-ха! Я — остаюсь.

Голос. Уходи, старуха, подобру-поздорову!

Она. Ни за что! Мне тут нравится: деревья, рояль — я так соскучилась по музыке! Я — остаюсь.

Голос. Ох, как я сейчас буду страшен!

Она. Ох, как мне хочется это увидеть!

Голос (оглушительно). Учти, я — сумасшедший!

Она. Тоже, напугал! Все мои мужья называли меня «сумасшедшей»… Значит, нас здесь будет двое — сумасшедших!

Голос. Учти, я — по правде… Я — эпилептик. Как все гении. Как Достоевский Федя. Я так задрожу, я такую конвульсию выдам!

Она. Ну и дрожите! На здоровье! Тоже — событие! Надо спокойней относиться к таким вещам. Например, Август Стриндберг… это великий драматург… весьма бытово относился к этим делам. Он вежливо говорил своим гостям: «Простите, господа, я вас покидаю, у меня в два — конвульсия…» Ха-ха-ха!

Голос. Он был их эпилептик, а я — наш… Если я задрожу — я тебя в клочья разнесу!

Она. Не знаю, не знаю… Пока вы только угрожаете — а дел никаких!

Голос. Ну что ж… Я покажу сейчас — как я гоню из моей комнаты… Тебя обслужить по первому разряду, старуха?

Она. Уж пожалуйста, в самом полном объеме, уж вы постарайтесь! Напоминаю: смертью вы меня уже путали, сумасшествием — тоже.

Голос. Ничего, у меня есть кое-что в запасе. Итак, я начинаю говорить правду…

Она. Очень интересно. Например?

Голос. Например: что это, старая карга, нарумянилась, платье новое надела — небось на свиданку со смертью собралась? (Хохочет.) Как?

Она. Ну просто «кайф», как вы говорите!

Голос. А со старичками я еще «кайфовей». Ишь, говорю, старый хрен, мне санитарка все про тебя донесла. Как ты больным притворялся и довести попросил, а сам ее за плечики все норовил ухватить! Я тебя насквозь вижу, сексуальный маньяк! Хо-хо-хо!

Она. Здорово вы научились оскорблять людей. Но знаете, я работала в театре, и я знавала таких мастеров этого дела — теперь мою шкуру кочергой не оцарапать!

Голос (вдруг свистит. Потом орет через мегафон, оглушительный вопль). Громи старуху! Громи-и-и! Ату ее! Ату!

Она. Как?.. И это — все?

Голос (сконфуженно). Нет, есть еще секретное оружие — мат. Я мат очень люблю — он речь сокращает! Скажу сейчас одно слово — на три веселые буквы…

Она (сухо). Не успеете! (Идет в угол.)

Голос. Ты что?.. Ты куда?..

Она (нежно). Здесь хлорка в углу стоит… Санитарка- курица ее оставила… (Остановилась.)

Голос (в ужасе). Ты что?

Она. Именно! Я буду поливать вас — сверху. (Вдруг бешено.) Я выкурю тебя, как таракана! Я уничтожу! Я…

Голос. Не надо! Не смей! Не надо!

Она (опять нежно). По-моему, вы сдались? (Вдруг вложила два пальца в рот, оглушительно свистит, орет.) Победа! Победа! Победа!

Голос. Ведьма! Ведьма! Ведьма!

Она (вновь нежно). Я — актриса, поверьте, это хуже! Итак, комната — моя! (Идет к эстраде.)

Голос. Ты что задумала?.. (Стонет.) Ты идешь к роялю?

Она. Ну, в яблочко!

Голос. Ты собираешься мучать слух пожилого джентльмена под диваном?

Она. Ну, все точно! (Садится у рояля. Кладет свою книгу на рояль.)

Голос (орет). Не смей!.. Не надо! Умоляю! Если тебе так приспичило играть — точно такой рояль стоит в большой гостиной, я объясню дорогу!