Панкратия, где ведет регулярные беседы с прихожанами о вере и Церковной жизни. По благословению Святейшего Патриарха Тихона он проводит шесть чтений о Таинстве покаяния, которые были направлены против начинавшей тогда распространяться общей исповеди. В этих чтениях о. Валентин на многих исторических примерах доказывал ее полную неканоничность и то, что такая практика является искажением Таинства (см. 'Надежда', вып. 2 Possev-Verlag, Frankfurt/Main, 1979) .
Декларация митрополита Сергия (Страгородского) от 16 (29) июля 1927 г. вызвала у о. Валентина резкий протест. Он ушел в Иосифлянский раскол. Отец Валентин даже запрещал своим духовным чадам посещать храмы, подчиняющиеся митрополиту Сергию. В 1928 г. о. Валентин вновь был арестован и выслан в Сибирь на поселение. Там, в небольшой деревушке в восьмидесяти километрах от станции Тайшет он заболел тяжелой и мучительной болезнью. В ссылке о. Валентин выстрадал решение вернуться в общение с митрополитом Сергием. Пред лицом смерти он принес искреннее покаяние. Вот выдержки из письма о. Валентина митрополиту Сергию:
'Ваше Высокопреосвященство, Всемилостивый архипастырь и отец, я умираю.
Уже давно меня тревожит совесть, что я тяжко согрешил перед Святой Церковью, и перед лицом смерти мне стало это несомненно. Я умоляю Вас простить мой грех и воссоединить меня со Святой Православной Церковью. Я приношу покаяние, что возымел гордыню вопреки святым канонам не признать Вас законным первым епископом, поставив свой личный разум и личное чувство выше соборного разума Церкви... Мне ничего не нужно, ни свободы, ни изменений внешних условий, ибо сейчас я жду своей кончины, но ради Христа примите мое покаяние и дайте умереть в единении со Святой Православной Церковью'. Из писем духовным чадам:
'Ваш духовный отец сделал страшную духовную ошибку и тяжко согрешил. Три года тому назад я отделился от митрополита Сергия и увел свою паству из лона Православной Церкви. Горе тому, через кого в мир приходит соблазн, а я соблазнил многих... Я умираю и перед лицом смерти сознаю этот свой страшный грех перед святой Церковью и перед вами. Простите меня ради Христа и вернитесь вместе со мной в лоно Православной Церкви, принося покаяние в отделении, в отпадении от Православия, в которое вовлек я вас. Кто из вас не потеряет в меня веру как в духовного руководителя, несмотря на это страшное мое заблуждение, тот пусть останется со мной в единении'.
'Мудрость человеческая заслонила вечное и премудрое. Соборы провидели всю историю, знали, какие ужасы будут творить сидящие на Патриарших престолах, сколько будет борьбы, жестокости, неправды, недопустимых компромиссов, граничащих с преступлением, и знали какой это будет соблазн для человеческих душ, подобный тому, в который вовлек я вас... они премудро оградили человеческие души от этих соблазнов строжайшими канонами, что не признавать можно только тогда, когда извращается догмат веры... Как случилось, что у меня открылась вполне истина - рассказать почти невозможно, но знайте, что это имеет прямое отношение к моему концу, и, может быть, Господь меня сохранил перед смертью и дал возможность принести покаяние... Это страшно, это непосильно человеку - совесть, - такая страшная вещь. Она возлагает такие ужасающие бремена, но без нее нельзя жить'.
Умер о. Валентин Свенцицкий 20 октября 1931 г. , получив полное прощение от митрополита Сергия. Тело почившего разрешили перевезти в Москву. Во время заупокойных богослужений нескончаемым потоком шел народ ко гробу.
[22] Зная популярность Владыки Луки (профессора Войно-Ясенецкого) в народе, власти боялись, как бы чего не вышло, поэтому его арест сопровождался травлей в 'рабоче-крестьянской прессе'. Последовало несколько клеветнических статей, явно по заказу ГПУ. И впоследствии в советских газетах неоднократно клеветали на Владыку Луку, в том числе, нападал на него в печати отрекшийся от Бога бывший протоиерей Ломакин.
[23] В то же время Владыку Луку обвиняли в связях с англичанами, которые он осуществлял якобы через турецкую границу. Рассказывая об этом, Владыка с улыбкой заметил: 'Я не мог быть участником казачьего заговора и деятелем международного шпионажа по двум причинам: во-первых, это противоречило моим убеждениям, а во-вторых, чекисты утверждали, что и на Кавказе, и на Урале я действовал одновременно. Все мои попытки объяснить им, что для одного человека это физически невозможно, ни к чему не приводили'.
[24] Согласно книге М. Поповского, это был Петерс.
[25] Прежде чем Владыка Лука был отправлен в ссылку, он успел обратиться к наркому просвещения А. В. Луначарскому, ведавшему также наукой и делами издательскими. Заключенный профессор просил у наркома не свободы и не справедливого суда. Он лишь хотел, чтобы на обложке будущей медицинской монографии рядом с фамилией автора обозначен был его духовный сан. Луначарский ответил решительным отказом. Советское государственное издательство не может выпускать книг епископа Луки. Отпечатанный на машинке ответ наркома ВойноЯсенецкий с большим огорчением показывал позднее в ссылке студенту-медику Ф. И. Накладову.
Впоследствии Владыка опубликовал в зарубежных журналах несколько своих работ на немецком языке. Он подписывал их 'Епископ Лука'.
[26] Сохранился полный текст завещания Владыки Луки, составленного, возможно, за несколько часов до ареста: 'К твердому и неуклонному исполнению завещаю вам: неколебимо стоять на том пути, на который я наставил вас.
Подчиняться силе, если будут отбирать от вас храмы и отдавать их в распоряжение дикого вепря, попущением Божиим вознесшегося на горнем месте соборного храма нашего. Внешностью богослужения не соблазняться и поругание богослужения, творимого вепрем, не считать богослужением. Идти в храмы, где служат достойные иереи, вепрю не подчинившиеся. Если и всеми храмами завладеет вепрь, считать себя отлученными Богом от храмов и ввергнутыми в голод слышания слова Божия. С вепрем и его прислужниками никакого общения не иметь и не унижаться до препирательства с ними.
Против власти, поставленной нам Богом по грехам нашим, никак нимало не восставать и во всем ей смиренно повиноваться.
Властью преемства апостольского, данного мне Господом нашим Иисусом Христом, повелеваю всем чадам Туркестанской Церкви строго и неуклонно блюсти мое завещание. Отступающим от него и входящим с вепрем в молитвенное общение угрожаю гневом и осуждением Божиим. Смиренный Лука'.
На допросе в ГПУ, епископ Лука говорил о живоцерковниках: 'Христову правду попирает тот, кто, прислуживаясь к советской власти авторитетом Церкви Христовой освящает и покрывает все ее деяния'.
К середине августа все храмы в городе перешли к живоцерковникам. Но... храмы эти стояли пустыми. 'Завещание' епископа Луки - несколько десятков перепечатанных на машинке листочков - оказали на прихожан значительно большее влияние, чем газетные заклинания партийных пропагандистов и живоцерковников. В ГПУ поняли: Владыку Луку надо как можно скорее выслать за пределы Туркестана.
[27] В церкви Вознесения в Кадашах.
[28] Митрополит Арсений (Стадницкий) умер в ссылке в Ташкенте в 1936 г.
[29] Во всех местах ссылок епископа Луки живут доныне десятки людей, хранящих благодарную память о нем. Владыка Лука не отказывал в помощи самым сирым и убогим, не брал ничего за лечение, мог целыми днями возиться с хворыми и грязными деревенскими ребятишками.
На каждую операцию с участием епископа Луки полагалось получить отдельное разрешение, которые давали неохотно; и растущая популярность ссыльного раздражала городских начальников. В Енисейске рассказывают, что его однажды вызвали в ГПУ. Едва он, как всегда в рясе и с крестом, переступил порог кабинета, чекист заорал: 'Кто это вам позволил заниматься практикой? ' Владыка Лука ответил: 'Я не занимаюсь практикой в том смысле, какой вы вкладываете в это слово. Я не беру денег у больных. А отказать больным, уж извините, не имею права. '
К Владыке-врачу несколько раз подсылали 'разведчиков', но оказалось, что никакой платы с больных он не берет, а в ответ на благодарность пациентов отвечает: 'Это Бог вас исцелил моими руками. Молитесь Ему'. После этого власти стали смотреть на медицинскую практику ссыльного профессора более снисходительно. На Енисее в то время свирепствовала трахома. Из-за этой болезни многие местные жители: кеты, селькуны, эвенки - теряли зрение. Бывший начальник Енисейского пароходства И.М. Назаров передает слова, слышанные в тридцатые годы от погонщика-эвенка Никиты из Нижнего Имбацка: 'Большой
