Заметки о нашем календаре

Как и большинство, пользуясь словами Петра I, добрых, полезных и просто необходимых начинаний, календарная реформа 1582 года вызвала бурю протестов и ожесточённую полемику, в частности, в учёном мире. Против неё высказывались почти все университеты Западной Европы. Особенно категоричной была позиция Парижского и Венского из них.

Многие авторитетные учёные того времени утверждали, что григорианский календарь астрономически не обоснован, что это всего лишь «искажение юлианского» и т. д. Однако с не меньшим настоянием защищал реформу один из членов папской календарной комиссии Христоф Клавий, именем которого впоследствии назван самый большой кратер на Луне.

В ответ на папскую буллу появился целый поток памфлетов, анонимных писем. Стали распространяться слухи о близком конце света. Особенно усердствовали в этом протестанты, откровенные антипаписты, декларативно заявлявшие: «Лучше разойтись с Солнцем, чем сойтись с папой».

Справедливости ради следует отметить, что сам Лютер был за реформу календаря. Но многие из его последователей мыслили и рассуждали иначе. Например, в 1583 году протестантский профессор богословия Лука Осиандер назвал реформу безбожной, а папу — антихристом, который дерзновенно возжелал повелевать звёздами, яко Бог…

Однако выдающийся учёный, «великий законодатель неба» Иоганн Кеплер (1571–1630 гг.), который был последовательным протестантом и отказывался вернуться в католичество, пренебрегая всеми выгодами, которые ему за то сулили, выступил в поддержку реформы календаря.

Оппозиция со стороны православной церкви

Восточная Православная Церковь сразу же отказалась принять григорианскую календарную реформу и до сих пор незыблемо стоит на этом, хотя ещё в 1583 году состоявшийся в Константинополе собор признал неточность юлианского календаря.

Дело в том, что в григорианском календаре христианская Пасха иногда приходится вместе с еврейской или даже раньше неё. В частности, с 1851 по 1951 год католическая Пасха случалась прежде еврейской 15 раз. Согласно же традиции Православной Церкви это считается недопустимым.

Православная пасхалическая традиция, к тому времени уже окончательно оформившаяся, в «Синтагмах» упоминавшегося выше Матфея Властаря (XIV в.) получила следующее запечатление:

«Относительно нашей Пасхи необходимо обращать внимание на четыре постановления, из которых два содержатся в апостольском правиле, а два ведут начало из неписанного предания.

Первое — мы должны праздновать Пасху после весеннего равноденствия.

Второе — не праздновать вместе с иудеями в один день.

Третье — праздновать не просто после равноденствия, но после первого полнолуния, имеющего быть после равноденствия.

И четвёртое — после полнолуния не иначе как в первый день седмицы (то есть в воскресенье)».

Касаясь конкретных фактов, исследователи отмечают, что совпадения христианской Пасхи с иудейской в древности (в частности, в Александрийской Православной Церкви) продолжались вплоть до 783 года. Притом они прекратились лишь только потому, что принятый в Александрии для расчёта пасхальных дней метонов лунный цикл оказался менее точным, чем механизм еврейского календаря.

К XIV же веку, когда Властарь формулировал приведённые правила, погрешности юлианского календаря и метонова цикла увели календарную христианскую Пасху достаточно далеко от действительных астрономических ориентиров. И потому о совпадении её с еврейской уже и не приходилось говорить. Сам Властарь, напомним, именно в этом и видел преимущество погрешительного и с его точки зрения юлианского календаря.

К тому же нелишне отметить и следующее. В недавнее время в христианском мире — в контексте обсуждения проблемы установления стабильных дат празднования Пасхи — рассматривался, естественно, и вопрос о действительной христианской пасхалической традиции: что же, собственно, решал и к чему обязывал, в частности, Никейский Собор, на авторитет которого всегда и все обычно ссылаются?

Позиция представителей, в частности, Русской Православной Церкви была выражена в ряде журнальных публикаций. По их общему мнению, об обязательном праздновании Пасхи в первое воскресенье после весеннего полнолуния ни на одном из соборов речи вообще не было. Но об этом, собственно, говорит и Властарь: он относит это «постановление» к числу таких, которые «ведут начало из неписанного предания». И таковое предание, конечно же, издавна существует.

Касательно проблемы временного соотношения дней празднования Пасхи христианской и пасхи еврейской профессор Московской духовной академии Д. П. Огицкий в статье «Канонические нормы православной пасхалии и проблемы датировки Пасхи в условиях нашего времени», опубликованной в издаваемых Московским Патриархатом «Богословских трудах» (№ 7. 1971. — С. 204?211), в частности, писал: «Утверждение… будто, согласно канонам, христианская Пасха всегда должна следовать за иудейской, в корне ошибочно» (Цит. по: И. А. Климишин. Календарь и хронология. — Изд. 2-е. — М.: «Наука», 1985. — С. 226). Это утверждение, к тому же, автором приписывается Властарю. Но данном случае важен лишь сам контртезис.

В IV–VIII вв. запрещение «не праздновать Пасху вместе с иудеями в один и тот же день», по всей вероятности, понималось в том именно смысле, что не подобает верным христианам, как сказано в Книге правил, праздновать «святый день Пасхи прежде весеннего равноденствия с иудеями», а также в другие кроме воскресенья дни, как это свойственно последним. Ибо иудеи, по словам императора Константина Великого в послании к Восточным Церквам, писанном в соборной Никее, «вместо надлежащего исправления, в одном и том же году (то есть внутри границ «равноденственного солнцестояния», разделяющего между собой года) совершают пасху два раза».

Об этом и должна свидетельствовать реальная практика Александрийской Православной Церкви, в которой в ближайшее после Никейского Собора время — в 343, 347, 367, 370, 374, 394 гг. и вплоть, как уже говорилось, до 783 года — Пасха отмечалась в один день с иудеями. Развёл же православный и иудейский праздники лишь неточный метонов цикл, положенный в основание александрийской пасхалии (И. А. Климишин. Календарь и хронология. — С. 213–214).

Имея в виду именно относительную лишь точность последней, профессор (тогда) Ленинградской духовной академии протоиерей Ливерий Воронов в статье «Календарная проблема. Её изучение в свете решений I Вселенского Собора о пасхалии и пути к сотрудничеству между Церквами в этом вопросе» («Богословские труды». № 7. — М., 1971. — С. 170–203) отмечал: «Никейский Собор… не ввёл во всеобщее, непременное и вечное употребление какую-либо строго определённую пасхалию как унифицированную систему расчётов и определения дня празднования Пасхи», поскольку «сама александрийская пасхалия вряд ли мыслилась как «вечная и неисходная» (Цит. по: И. А. Климишин. Календарь и хронология. — С. 226).

В качестве примера погрешностей в традиционных пасхалических расчётах можно привести следующее. Вследствие неточности метонова цикла, как уже отмечалось, фазы Луны отстают по отношению к датам юлианского календаря на сутки каждые 310 лет. Это отставание, которое к 1582 году составляло уже четверо суток, было устранено в контексте григорианской реформы. Однако оно сохранилось и продолжает нарастать применительно к случаю непреклонного использования, вопреки проф. — прот. Ливерию Воронову, «вечных и неисходных» пасхалий. В результате это приводит к сдвигу расчётных дат Пасхи, о чём говорилось, в частности, и в цитированном фрагменте из книги П. Попова (см. выше, с. 39). К тому же прибавляется и проблема необходимости расхождения в праздновании с иудеями. В результате Православная Церковь каждые 19 лет лишь только пять раз отмечает Пасху согласно декларируемым установлениям, то есть в первое воскресенье после первого полнолуния после весеннего равноденствия. В частности, в 1986, 1989 и