– Чудесная мысль. Маски, ласты, трубки.
– Ты меня не так поняла. Понырять за жемчугом.
– С удовольствием, дорогой.
– А ты уверена, что Джордж дома?
– Да.
– Ну, в таком случае я пошутил. А вообще это было бы чудесно. А как насчет...
– “Эль Пенаско” подходит. Понимаешь? Я ее понял. Джордж готов примириться с тем, что мы вдвоем с его женой совершаем вылазку в ночной клуб. Но только не с поисками жемчуга. И тут я его как никто понимал.
– О'кей, – сказал я. Отдавая себе отчет в том, что в случае, если телефон прослушивается, наш разговор может вызвать подозрение, добавил:
– Серьезно, Глория, как насчет того, чтобы пообедать в “Эль Пенаско”? Ты смогла бы удрать от мужа.
– Думаю, что да. Он в маленькой комнатке сбоку от террасы, но ведь это ничего не значит, правда? Я все равно удеру и смогу встретиться с тобой, ну, скажем, через полчаса. Может даже раньше. Пока.
Я повесил трубку. Да, сэр, этот Джордж был настоящим кретином. Коль уж я собираюсь в ночной клуб, где так или иначе выясню относительно своей участи, мне сейчас нет никакого резона прятаться. Сейчас либо через час – какая разница? Чтоб убить время, я отправился в бар, уселся на табурет и заказал бурбон с теуаканой. Оказалось, это настолько вкусно, что я решил повторить. Оглядевшись по сторонам, заметил несколько отталкивающих физиономий, одна из которых была мне знакома по недавнему посещению виллы “Дель Map”. Все было тихо, и я решил развлечь себя изучением афиши, рекламирующей ночное шоу.
'Эль Пенаско” значит “скала” или “утес”, а также прекрасное название для ночного клуба, в котором можно пообедать и потанцевать и который подвешен сбоку утеса. Чтобы вся эта штуковина не бухнулась в воду, она со всех сторон была взята в тяжелую конструкцию из металлических балок. Будь здесь прозрачный пол, и посетители могли бы видеть океан, плещущийся в ста футах под ними.
Гвоздь программы этого шоу был поставлен по образцу “Ла Перла”, шоу в отеле “Мирадор”, похоже, одном из самых красивых и необычных ночных клубов мира, и заключался в том, что какой-то самоубийца нырял в сверкающем свете прожектора с утеса высотой 120 футов над уровнем океана. В придачу к этому самоубийце “Эль Пенаско” представлял сегодня вечером Марию Кармен, танцовщицу-акробатку, работающую с Эрнандесом и Родригесом, – так гласила афиша. Там была и фотография Марии Кармен, хорошенькой мексиканочки лет двадцати с небольшим, и фото этих Эрнандеса с Родригесом, но они меня не интересовали.
Прошло двадцать минут после нашего телефонного разговора с Глорией, уже было восемь тридцать, поэтому я вышел в вестибюль и стал ждать. Через пять минут появились два парня, смахивающие на Родригеса с Эрнандесом, потом ко входу подкатил большой желтый “кадиллак”, из которого выпорхнула эта Мария Кармен, уступив руль швейцару.
Она была самых что ни на есть стандартных размеров – так по крайней мере казалось с первого взгляда. Однако впечатление она производила отнюдь не стандартное. Говорят, мексиканки созревают очень рано, Мария, держу пари, созрела в шесть лет. Сейчас она была такая милашка.
Когда она поравнялась со мной, я взял и сказал: “Привет, Мария”. Из чистой бравады. Люблю бравировать. Она остановилась, решив, что перед ней кто-то знакомый, и сказала:
– Buena noche3.
Похоже, меня ожидали трудности. По-испански я говорю спотыкаясь на каждом шагу, и если эта крошка Мария собирается со мной общаться при помощи этих “buena noche”, мне пора сказать ей adios4, одно из немногих испанских слов, на котором я не спотыкаюсь.
Воспользовавшись случаем, я сказал:
– Я поздоровался с вами из бравады. Узнал вас по фотографии.
Она засмеялась и сказала на чистейшем английском:
– О, такое часто случается. Как вас зовут?
– Шелл Скотт.
– Салют, Шелл. Ну, я пошла. – Что она и сделала. Но прежде, чем завернуть за угол, остановилась и, повернув голову в мою сторону, крикнула:
– Эй, Шелл, приходи, если можешь, на представление.
И исчезла.
Через две минуты я увидел выплывшую из темноты Глорию. Она поднималась по ступенькам, красивая и почти холодная в сравнении с Марией Кармен, тем не менее очень привлекательная в своем роскошном синем платье, которое вполне могло сгодиться для ныряния за жемчугом. Она радостно улыбнулась мне и подмигнула своим зеленым глазом.
– Привет, Шелл. Мне удалось улизнуть. Вижу, ты жив-здоров.
– Да, но все еще никак не оправлюсь от шока. Этим платьем ты можешь вогнать меня в новый.
– Нравится? – Она улыбнулась. Потом вдруг понизила голос:
– Пока ты не позвонил, я все гадала, где тебя искать: то ли здесь, то ли в океане.
– Я не оказался там только благодаря чуду. Что называется, висел на волоске. Но волосок оказался крепким. – Я взял ее под руку, и мы направились в сторону ресторана. – Большое тебе спасибо, Глория, – ты ринулась на мою защиту как львица. Я перед тобой в долгу.
Она стиснула мой локоть и улыбнулась.
– Я непременно востребую с тебя этот долг.
Пока мы поднимались по бетонной лестнице в “Эль Пенаско”, она все время смеялась и стискивала мой локоть. Мне это нравилось, и я тоже несколько раз стиснул ее локоть. Мы пришли рано, так что удалось занять столик на двоих прямо перед танцевальной площадкой. Я заказал выпивку и огляделся.
Здесь все было просто, однако создавалась иллюзия, будто ты плывешь на волшебном ковре. Сзади нас скала нависала над левой частью зала, в основном находящегося под открытым небом. Тут не было ни стен, ни окон, ни потолка, а только безбрежное пространство и перила высотой в четыре фута, окружавшие зал со стороны океана. Похоже, огромную площадку невероятным усилием втиснули в скалу, после чего на ней наставили столы и стулья. К шероховатой поверхности гранита лепились лампочки освещения. Слева на танцплощадке было небольшое возвышение для оркестра, который пока безмолвствовал.
Нам принесли выпивку, и я обратился к Глории:
– Не думаю, чтобы в стол был вмонтирован микрофон, да и ушей поблизости не видно. Итак, что ты мне скажешь? Кого назначили моим телоприказчиком?
– Насколько мне известно, никого. – Она улыбнулась. – Разумеется, Джордж горит желанием заняться тобой, но Торелли сперва хочет выяснить твои намерения. – И это, как ты понимаешь, поручено мне. Знай Джордж про нас всю правду, его бы хватила кондрашка. С тех пор, как я к нему подобрела, он не спускает с меня глаз.
Это было вполне понятно. Я размышлял над своим следующим вопросом. Судя по всему, от Глории я мог много чего узнать, но мне в свою очередь не хотелось, чтобы она узнала слишком много от меня. Вдруг она на самом деле вытягивает из меня сведения под предлогом, что хочет мне помочь? А поэтому для нее я так и остался отдыхающим.
– Сегодня я по ошибке попал на одно собрание. Там говорили о каком-то Пулеметчике. Не знаешь, что это за птица?
Глория глотнула из стакана.
– Он должен был приехать к Торелли по какому-то делу. Не знаю, что за дело, но, судя по всему, очень важное.
– Кто он такой? Он уже приехал? Она покачала головой.
– Это доверенное лицо. Джордж его знает. Похоже, пока не приехал. По крайней мере я о его приезде не слыхала. Они из-за этого все всполошились. Тебе он зачем-то нужен?
– Дело в том, что меня сегодня приняли за него. Что очень настораживает. А ты не знаешь, по какому делу он должен был приехать к Торелли?
– Он должен был что-то ему привезти. Но я, Шелл, не знаю толком, что.
