– Мария, как бы я ни любил тебя и твое чудесное общество и как бы ни был благодарен тебе за все, что ты для меня сделала, тебе лучше отсюда уйти, – сказал я. – Примерно через час тут будет очень людно. Я иду выполнять небольшое поручение, а после вернусь сюда. А ты лучше мотай подальше. Встретимся чуть позже где-нибудь в другом местечке.
Она сидела нахмурившись и не спуская глаз с черной коробки.
– Шелл, все остальное я, кажется, поняла, но зачем сургуч и печатка?
– Зачем сургуч? Если Торелли получит эту коробку и если у него в тот момент будет все в порядке с пищеварением, сургуч заставит его поверить в то, что вещь настоящая, а не фальшивка. То есть после Ив ее никто не открывал.
– Но при чем этот перстень с “И”?
– В этом-то и вся соль. Увидев сии ухищрения, он решит, что Ив перед тем, как закрыть коробку, запечатала замок сургучом с печаткой, чтобы ее нельзя было раскрыть, не повредив сургуч. Он цел, понимаешь, хотя коробка в чьих только руках ни побывала. Ловко, а? И этот перстень настоящий, а не поддельный.
Мария все хмурилась.
– Понимаешь, ее убили эти бандюги, – пояснил я. – Ясное дело, им не захочется, чтобы тело нашли, поэтому как только стемнеет... – Я выглянул в окно и увидел, что уже смеркалось. – Одним словом, скоро они выволокут тело из коттеджа и куда-нибудь его скинут. Но сперва снимут все, что могло бы помочь полиции опознать труп. Найди они перстень, и сразу стало бы ясно, что к чему... О, господи!
Да, я красиво сработал. Просчитал на несколько ходов вперед. Грандиозно. Но только этот проклятый перстень все еще у меня в кармане!
Трюк с печаткой не был гвоздем моей постановки, хотя он очень может помочь убедить Торелли в том, что перед ним оригинал. Так что нужно не мешкая отправляться в “Эль Энкантадо” и, если тело Ив все еще там, надеть на его холодный негнущийся палец этот злополучный перстень.
Глава 20
Я притаился в кустах в каких-нибудь пятидесяти футах от коттеджа № б, гадая, там ли еще тело Ив или же за ним уже приходили молодчики Торелли. Если не приходили, то вот-вот придут.
Марию я буквально силой впихнул в такси. Потом обнаружил на обочине незапертый “чеви”, соединил провода зажигания и был таков. Мне не хотелось, чтобы меня приметили таксисты. А тачка мне потребуется потом, для перевозки Шутника. Разумеется, в том случае, если я останусь живым. Я поставил “чеви” на другой стороне улицы и пробрался на территорию “Эль Энкантадо” ни кем не замеченный. Оставалось преодолеть еще футов пятьдесят. Времени было, что называется, в обрез.
Вполне может быть, что в данный момент целый полк убийц и прочих подонков пашет из конца в конец большой остров и тот маленький по соседству. Или даже все шесть островов. Если даже в самое ближайшее время не обнаружится настоящая коробка, мои передряги вот-вот завершатся.
Меня что-то подстегивало и подзуживало изнутри, хотя ноги едва волочились. Я подкрался к коттеджу и минуты три-четыре прислушивался, есть ли кто внутри. Тишина. Скорее всего тело уже вынесли. И все равно так не хочется заходить в дом.
Я взобрался на крыльцо, собрался с силами и толкнул дверь. Она медленно отворилась, глухо скрипнув петлями. Я снова почувствовал этот запах – он, похоже, стал еще сильней. Я почувствовал позывы к рвоте, но быстро с собой совладал. Переступив порог и очутившись в кромешной тьме, я ощупью пробирался в сторону спальни. Постоял с минуту, уцепившись за косяк двери, потом решительно переступил порог. Когда я обходил вокруг кровати, стараясь не прикоснуться к изуродованным до неузнаваемости ногам Ив, мои израненные мускулы болезненно напряглись и вообще я был близок к обмороку. Тьма была кромешная. Я нащупал рукой кровать. Где-то здесь... Моя рука непроизвольно отдернулась, коснувшись окоченевшего холодного тела Ив.
Но ничего не поделаешь. Я провел рукой по ее холодному плечу, нащупал кисть, все еще привязанную к спинке кровати. Потом достал из кармана перстень и надел его на тот же самый палец, с которого снял.
И тут послышались звуки, которых я так опасался. У меня внутри все похолодело. Да, это был голос, мужской голос, и он доносился со стороны входа. Итак, сюда явились люди Торелли, они уже входят в дом. Я опередил их на каких-то три минуты. Они могли подъехать на машине, но я не слышал ее шума и, разумеется, не видел никаких огней. Они уже поднимались на крыльцо, вполголоса матерясь.
Мне оставалось лишь лечь плашмя на пол и как можно скорей и бесшумней запихнуться под кровать.
Когда они вошли в спальню, один приглушенно спросил:
– Ты закрыл входную дверь?
– Да, – отозвался второй. – Зажги свет. У меня по спине мурашки бегают.
В комнате вспыхнул тусклый свет.
– Какой жуткий бардак, – пробормотал другой. Они приблизились к кровати, и я затаил дыхание. Их ноги были приблизительно на расстоянии фута от моего лица. Их двое. Ну, а третий мог остаться у входа.
– Дай нож. Нужно скорей с этим кончать.
Когда скрипнули пружины кровати, я позволил себе сделать осторожный выдох, потом вдох и снова затаил дыхание. Наконец кто-то из них сказал: “Помоги мне завернуть ее вот в это”. И грязно выругался. Через несколько секунд они подняли тело – скрипнули в последний раз пружины, освобождаясь от веса, тяжелые шаги стали удаляться.
Я слышал, как где-то поблизости заработал мотор, выждал еще минут пять и лишь тогда вылез из-под кровати и выскользнул в темноту ночи.
Проехав пляж Кадета, я приткнул “чеви” в укромное местечко и вскарабкался на подъездную дорогу, ведущую к отелю “Кадета”. От Глории я знал, что Шутник проживает здесь, но не знал точно, в какой комнате и дома ли он. К тому же я не испытывал ни малейшего желания, чтобы меня здесь увидели.
Когда вблизи очутился какой-то мальчишка-мексиканец, я дал ему песо и попросил его сбегать в отель и сказать посыльному, чтобы принес мне виски со льдом. Через пять минут появился посыльный с виски. Я дал ему стопесовую бумажку, что составляет чуть больше одиннадцати долларов Соединенных Штатов. Он был несколько озадачен, но я пояснил, за что я даю ему эту сотню, к которой вскоре прибавлю еще одну. Он кивнул и с удовольствием взялся отнести Абелю “Шутнику” Сэмюэлу бутылку виски как знак симпатии одной поклонницы, которая, если тот не возражает, пройдет, вихляя своим аппетитным задом по коридору и постучит к нему в дверь. Он, разумеется, будет один?
Через несколько минут прибежал посыльный и сообщил, что Шутник уже чистит зубы. Еще за сто песо он показал мне комнату, где жил Шутник. Она числилась в списках отеля как “бунгало”, и там проживала всякая шушера. Бунгало было расположено немножко в стороне от основного здания, в нескольких футах от столовой под открытым небом. Разумеется, на краю утеса и, разумеется, с великолепным видом на Залив. Мой приятель проживал наверху, в угловой комнате.
Спотыкаясь в кромешной тьме, я спустился по наклонной дороге и подогнал “чеви” к самому бунгало. Взобрался по лестнице на второй этаж и направился к этой угловой комнате.
Вынув из кармана свой тяжелый кольт, я игриво поскребся в дверь кончиком мизинца. Строение буквально содрогнулось, когда Шутник (330 фунтов веса) радостно кинулся мне навстречу. Он распахнул передо мной дверь и продемонстрировал в вопле радости свои воспаленные гланды. Я стукнул ему по лбу дулом револьвера. Так сильно, что наверняка вскочит шишка.
Он все еще мог на меня кинуться, поэтому я как можно свирепей рявкнул:
– Марш назад, Шутник, не то размажу по коридору твои мозги!
Он отступил на несколько шагов в глубь комнаты, не спуская с меня пристального взгляда. Я вошел и ногой захлопнул за собой дверь.
– Повернуться задом! – скомандовал я.