– Вот так раз, – удивился Гак. – Я было решил, ты и в самом деле придумал что-то дельное. Зачем тебе бессмертие этого болвана?
– Мне нужны верблюды, – тихо ответил ему товарищ.
Весь дворец уже знал новость. Прошло немного времени, и зал, в котором сидел поднятый с постели хан, наполнился бездельниками…
– Приблизься! – кивнул Рахат-Лукум мастеру. – Хан разрешает тебе говорить.
– Я слышал, великий хан, что ты хочешь сделать свое имя бессмертным… – начал Буртик.
– Говори скорее, что ты придумал! – прервал его хан.
– Медленный верблюд уходит дальше быстрой лошади. Пусть он скажет все, что думает, – шепнул Рахат-Лукум.
– Я и говорю, – продолжал Буртик. – Мы можем помочь тебе. Взгляни в окно. Что видишь ты на вечернем небе?
– Луну… – удивленно проговорил хан. – Но зачем она мне?
– А знаешь ли ты, всезнающий, что луна все время повернута к нам одной стороной и что никто еще не видел ее обратного лика?
– Ерунда! – возмутился Бассейн, но тут же вспомнил, что ему подобает быть сдержанным. – Ну и что же?
– Хан, поверни луну к земле другой стороной, и твое имя никогда не сотрется в памяти людей. Нетрудное дело, и оно не потребует много времени. Видал ли ты, как поворачивают камень, подложив под него конец копья? Надо только подыскать такой шест, чтобы хватило до луны, – и дело сделано.
– Что скажете вы на это? – обратился хан к присутствующим.
Те промолчали.
– Хорошо, я подумаю, – сказал Бассейн. – Отведите их опять в тюрьму.
– А как же награда?
– Слово хана нерушимо. Туфля и верблюды будут доставлены в башню! – выкрикнул РахатЛукум…
– Теперь вы понимаете? – обратился Буртик к друзьям, когда стражники вновь опустили их в башню и оставили одних. – Сейчас нам приведут тысячу верблюдов. Мы отдадим девятьсот девяносто семь стражникам, и они выпустят нас на волю. На трех верблюдах мы пересечем пустыню и достигнем Железного замка… Почему, однако, их не ведут? Мне надоело ждать!
Не успел он произнести эти слова, как люк приоткрылся и двое бездельников торжественно спустили на веревках тюк. Это была шкура верблюда, в которой лежала стоптанная туфля.
– Что это за шутки? – закричал Буртик. – Где верблюды? Я буду жаловаться хану!
– Не кричи! – проворчал сверху стражник. – Хан щедр: это больше, чем тысяча, – это все его верблюды. Их давно уже нет. Последний сдох в тот день, когда вас подобрали в пустыне. Вот его шкура.
– Обманули! Ограбили! – Буртик заметался по башне, барабаня в ее стены. Ханская туфля летала от ударов его ноги как мячик.
Что предпринять? Хан поймет, что над ним посмеялись, и тогда… При одной мысли о будущем мастерам стало не по себе.
Между тем в ханском дворце кипела работа. Самые долговязые из стражников и самые высокие из приближенных высыпали на балконы и старались дотянуться шестами и палками до луны. Сам хан дважды влезал на окно и, держа копье за острие, пытался ткнуть тупым концом в серебряный диск. Любимый советник Рахат-Лукум, помогая ему, выпал из окна и свернул себе шею.
Поняв, что его обманули, хан рассвирепел. Он приказал повесить наутро троих насмешников за уши на стене башни, а всякого, кто употребит в его присутствии слово «луна», бить палками.
– Что делать? Что делать? – шептал Буртик, бегая по башне. Теперь-то уж хан не поддастся ни на какую хитрость, не даст обмануть себя. Вот если бы у них были замечательные инструменты, оставленные в городе корабельщиков…
Он сунул руку в карман и неожиданно почувствовал в пальцах гладкую твердую чечевицу.
Зажигательное стекло!
Однако какую пользу можно извлечь из него в их положении?
Поджечь солнечным лучом… Но что? Во всей башне могла гореть только солома, на которой они спали. Перед глазами мастера возникла картина пылающей башни и дымного облака, стремящегося кверху…
– Мы спасены! – закричал он. – Слушайте меня, друзья, внимательно!
Глава девятая, в которой события развиваются с ужасающей быстротой
Ночь кончилась. Круглая луна насмешливо улыбалась в бледно-розовом небе. Площадь перед дворцом была убрана коврами. Глашатаи, перестав обещать тысячу верблюдов, звали всех на место казни.
К восходу солнца вся площадь была заполнена. Бездельники стояли, переминаясь с ноги на ногу, и, вытягивая шеи, глазели на башню, откуда должны были вывести осужденных. Шесть ржавых гвоздей, по одному для каждого уха, лежали в карманах палачей.
Взошло солнце и стало быстро подниматься по небосводу. Шум на площади усилился.
На балконе дворца появился хан.
– Можно начинать! – приказал он.
Палачи по ступенькам поднялись на верхушку башни. Восемь стражников сдвинули с места крышку люка.
Первый луч солнца проник в башню. И вдруг изнутри ее вырвалась тонкая струйка дыма. Стражники отшатнулись.
Дым становился все гуще и гуще. Вот он повалил клубами.
– Они сожгли себя! – закричали в толпе.
В это время из открытого люка показалась горбатая спина верблюда. Подталкиваемый снизу, он пролез через люк, раздулся в громадный пузырь и стал подниматься вверх.
Раздались крики изумления.
Под верблюжьей тушей, парящей в воздухе, все увидели привязанную веревками доску, а на ней – три человеческие фигуры.
Когда шкура, надутая горячим воздухом, поднялась над дворцом, какой-то предмет сорвался с доски и шлепнулся к ногам Бассейна.
Это была стоптанная туфля.
Сшитый из верблюжьей шкуры воздушный шар поднимался все выше и выше, унося мастеров и их товарища от мести тщеславного хана.
Увлекаемый свежим ветром, шар пролетел над городом, оставил позади пригородные селения и понесся над пустыней.
Желтое море песка с черными полосами сухой травы проплывало под верблюдом. Утомленный бессонной ночью, Нигугу спал. Мастера сидели на доске, свесив ноги, и смотрели вниз.
Солнце уже взобралось на самую макушку неба, когда Нигугу проснулся.
– Послушай, дружище, что это за горы вдали? – спросил мастера Буртик.
– Лиловые горы.
– Отлично! Значит, нас несет прямо к цели.
И мастера затянули веселую песенку:
