программы блокировались от выполнения и препарировались до самых глубоких слоев кода, до древних, полузабытых языков нижнего уровня.
По временам мы прерывались, чтобы отдохнуть немного и послушать очередной выпуск новостей. Доминион походил на растревоженный муравейник. Суетились голубцы вокруг альфанской линии. Эпидемия арбора на Юкатане полностью опустошила зараженную зону, причем стандартная вакцина, спасающая в обычных условиях от заражения, или не действовала вовсе, или усугубляла течение болезни. Эпидемиологи подозревали новую мутацию — читай «очередную», третью за последние восемь лет. Вновь разгорался конфликт между Россией и Индией — пока дипломатический; понятное дело, перебрасывать войска через афганскую «мертвую зону» никому неохота. В Конгее вспыхнула эпидемия неизвестного заболевания; конгейское правительство обвинило Объединенную Южную Африку в начале биовойны, как оно поступает при каждой неприятности, но, кажется, в данном случае даже параноики из Лулвабура поняли, что оплошали, и немедленно запросили помощи КОХКа — санитарного департамента Службы. По сравнению с этим в доменах царили тишина и покой; во всяком случае, никаких сообщений оттуда не поступало. А на Луне аварийные команды под присмотром тех моих товарищей, что, скрепя зубы, подчинились новой власти, ставили постоянные заплаты в поврежденном взрывом реге, отключали Отстойник от всех городских систем. Миз Жерфо искусно выполняла новые обязанности. Я и не заметил бы цензуры, если бы услыхал хоть слово о жуткой перестрелке, которую устроил сам.
Добрых шесть часов я жил на глюкозе и стим-мушках, не выходя в реал ни на минуту, прежде чем смог выйти из системы с чувством выполненного долга. Сплетенные нами программы могли, как мне казалось, противостоять любой атаке, в особенности поддержанные вычислительной мощью малого единения Шлаха — мне все же удалось заручиться помощью дуэйнсиан, хотя поначалу я едва не провалил дело, и переговоры по большей части взял на себя мой знакомец Хиль Перес де Лара, имевший опыт общения с новосемантиками.
Теперь нам предстояло проверить свои программы в деле. Зная, что второго шанса не будет.
Большая часть нашей команды от нервного истощения лежала пластом. В небольшой комнате рядом с тяжелым, наспех укрепленным композитной плиткой гермощитом собрались только те, кому я мог доверить свою жизнь в ирреальности — и те, чья помощь понадобится мне потом. Среди первых оказалась и Элис. За последние часы я успел не раз поблагодарить судьбу за то, что встретился с ней. В моей неожиданной знакомой дремал талант выдающегося программера; возможно, так повлияло на нее долгое общение с Релером, но я полагал, что гениальность не настолько заразна. Порой мне казалось, что девушка непосредственно читает коды нижних уровней, не менявшиеся на протяжении веков.
Мы переглянулись. В глазах товарищей я видел одну только решимость. Элис коротко улыбнулась мне, и закрыла глаза, отплывая в созданные интербрейном миражи.
Я опустил козырек последним, и одним броском ушел за грань. Темные скалы глоса колыхались в тумане цвета хаки. Шальные битстринги касались кожи теплым сухим ветром.
— Меррилл! — послал я сигнал, отозвавшийся темно-розовым эхом.
И Меррилл пришел. Я и не подозревал, что он такой огромный. Закованная в броню туша дредноута, стальной динозавр, квинтэссенция злодея — вся мощь его аугмента вложилась в созданный визуализатором образ. Мне кажется, что даже глос заколебался от его тяжелой поступи. Но я был не безоружен. И не одинок. На самой грани восприятия трепетали голоса друзей, параллельно картинам ирреальности я видел и вводимый Эриком титр на комречи: «СИГНАЛ ЛОК купол Надежды 44–12—37-A5— 6D ФИКС КОН…». Значит, купол Надежды. Что делает голубец на окраинах Глюколовни?
Медленно открылись глаза цвета темного золота — водовороты огня кружились в них.
— Что вы делаете, Макферсон? — прохрипел-простонал полный невысказуемой муки голос.
Я не стал тратить времени на разговоры — все уже сказано.
Первый удар пришел ниоткуда, удар, который разбил бы в пыль мое сознание, не отрази его защитная система. С рефлексами аугмента мне не тягаться — я и не стану; это сделает за меня интелтроника. Я активировал «ледяной щит» — субпрограмму распада, разрушитель местной памяти.
Описывая этот бой, я не стану утруждаться постоянным напоминанием: «это», дескать, «отображение реальных потоков информации визуализаторами инфора». В ирреальности не ощущается разницы между тем, что ты видишь, и тем, что есть на самом деле. Моя ладонь рассекла воздух, и тонкая серая полоса устремилась к моему противнику.
Меррилл принял удар «на грудь» — его броня выдержала, но я уже нанес следующий — искры лазурного огня расплескались по сверкающему панцирю. Туман стремительно рассеивался, черные и темно-лиловые туши датабанков медленно расползались от места схватки, похожие на неудачный гибрид слона с амебой. Я призвал все силы, скрытые в вирт-пространстве, все императивы разрушения ложились мне в руки покорным пламенем и, будто наделенные собственным бешенством, кидались на то, что было колониальным офицером Робертом Мерриллом.
И тогда произошло нечто неожиданное.
Помимо моей воли, помимо написанных нашей командой алгоритмов на отражение колониальщика обрушился страшный удар. Откуда-то сверху, из синей мглы грянула бледная молния, оплетая стальную тушу лозами-канатами-разрядами, мгновенно пускавшими корни, буравившими мнимую почву, стягивавшими грозного рыцаря тугой, смертоносной сетью.
Меррилл взъярился.
Его сила расколола саму ткань загранья. Я не успел сообразить, кем может оказаться мой неожиданный союзник, едва успел понять хотя бы, в чем состоит секрет Меррилла — он играл на различиях между естественной и аугментной частями своего мозга. Если мои демоны-инструменты стирали информацию, оставляя в неприкосновенности несущую матрицу, то Меррилл уничтожал сам носитель — в ирреальности это равносильно тому, что в нашем мире применить аннигиляцию Пенфорда в боевых целях. Вот тут пришла пора радоваться, что нет у меня интербрейна — подозреваю, что попади я в этом случае под удар, Меррилл свободно мог бы выжечь мне аугментные интелтроны.
Но на всякий прием есть свой блок. Я пустил встречную волну, рассеивавшую тот черный огонь, которым Меррилл щедро поливал окрестности. Похоже, он надеется только на грубую силу. И правильно надеется, потому что у него этой силы — хватит весь Город стереть. Я почти ничего не видел из-за пелены бирюзовых сполохов, массивы памяти таяли, стекали, как плавленый камень.
Пока вирт вскипал вокруг нас серыми пузырями, я успел задействовать еще несколько защитных программ, недостаточно мощных, чтобы причинить моему врагу серьезный вред, но вполне достаточно — чтобы отвлечь. Пусть поскребется, пока я готовлю ему сюрприз.
Я запускал инвок аварийной программы. Программу эту сочиняли давным-давно, как последнее средство для прочистки электронных извилин глоса, буде таковые засорятся, и не применяли ни разу за все годы существования домена Луны. Как в тумане, я слышал голоса, они помогали мне, поддерживали, и струны инвока кричали под моими пальцами.
Меррилл, уже пришедший в себя, медленно приближался, готовый раздавить меня, точно мерзкое назойливое насекомое. Бледные молнии били в него непрерывно, но разряды стекали с брони, сверкающей все ярче и ярче, горячей солнца, и только от шальных рикошетов вспыхивали локальные массивы данных. На горизонте уже сгущались тучи — это сьюд глоса пытался остановить сражение. Я пытался удержать в сознании одновременно всю схему, понимая, что малейшая ошибка может стоить мне разума — да, я знаю, как патетически-нелепо это звучит, но бывают ведь такие паскудные дни, когда героическая риторика становится исключительно неприятным реалом — но узор продолжал рассыпаться по краям.
Инвок вступил в силу мгновенно, словно чья-то рука за меня ввела последние команды. И вот тут мне стало страшно. Вирт не просто забурлил вокруг колониальщика — ткань его обрела плотность и цвет. Почему-то мне пришел на память виденный единожды земной, истинный янтарь. Контуры мерриллова отражения плыли; на миг мне показалось, что я вижу дракона с семью собачьими головами, но видение тут же растаяло, оставив только сомнение в здравости моего рассудка. И словно пружина развернулась, вышвырнув из ирреальности и его, и меня, и ту неведомую силу, что непрошенной вступила в сражение на моей стороне.
— Быстрее! — крикнул я, срывая с головы инфор. — Пока он обездвижен!
У меня не было времени раздумывать, что за силу я призвал своими инвоками — поделом в ученика чародея играть. Пока вирт-слепок Меррилла спеленут янтарной завесой, я успею добежать до купола
