Итак, «Сказание Фомы Израильского Философа о детстве Христа» — так оно именовалось, — я упоминал его в Третьем разряде апокрифов. Здесь заключены некоторые «сведения» из детства Господа Нашего Иисуса Христа («сведения», конечно, в кавычках). Я вам зачитаю, для того, чтобы вы почувствовали характер этой литературы на этом ярком примере:
«Когда Мальчику Иисусу было пять лет, Он играл у брода через ручей, и собрал в лужицу протекавшую воду, и сделал ее чистой, и управлял ею одним Своим словом, и размягчил глину, и вылепил двенадцать воробьев, и была Суббота, когда Он сделал это. И было много детей, которые играли с Ним. Но когда некий иудей увидел, что Иисус делает, играя в субботу, он пошел тотчас к Его отцу Иосифу и сказал: «Смотри, твой Ребенок у брода, и Он взял глину и сделал птиц — и осквернил День Субботний». И когда Иосиф пришел на то место и увидел, то он вскричал: «Для чего делаешь в субботу то, что не должно?» Но Иисус ударил в ладоши и закричал воробьям — летите, и воробьи взлетели щебеча».
Это первый эпизод — это пока еще цветочки.
«Но сын Анны Книжника стоял там рядом с Иосифом, и он взял лозу и разбрызгал ею воду, которую Иисус собрал» — вот начинаются уже ягодки — «Когда увидел Иисус, что тот сделал — Он разгневался и сказал ему: «Ты, негодный безбожный глупец! Какой вред причинил тебе лужица в воде? Смотри, теперь ты высохнешь как дерево, и не будет у тебя ни листьев, ни корней, ни плодов — и тотчас мальчик тот высох весь, а Иисус ушел и вошел в дом Иосифа».
Вот начинается ряд событий, которые никак не укладываются в евангельский образ Господа нашего Иисуса Христа.
Следующий эпизод:
«После этого Он снова шел через поселение, и мальчик подбежал и толкнул Его в плечо. Иисус рассердился и сказал ему: ты никогда не пойдешь дальше и ребенок тотчас упал и умер. Иосиф позвал Мальчика и бранил Его, говоря: Зачем Ты делаешь то, из-за чего люди страдают, и возненавидят нас и будут преследовать нас? — Иисус сказал: Я знаю, ты говоришь не свои слова, но ради тебя я буду молчать, но они должны понести наказание — и тотчас обвинявшие его ослепли» — то есть за те вот два случая с мальчиками обвинявшие ослепли — «А видевшие то были сильно испуганы и смущены и говорили о Нем: Каждое слово, которое Он произносит — доброе или злое — есть деяние и становится чудом. И когда Иосиф увидел, что Иисус сделал — он встал, взял его за руку и потянул сильно…».
Ну и так далее, я дальше не буду распространять богохульные по существу примеры из книги «Сказания Фомы Израильского Философа о детстве Христа». Зачитаю еще только одно принципиальное место: посрамил мальчик Иисус учителя этого Фомы (псевдо Фомы) некоего Закхея, причем, прилюдно посрамил, потому что Закхей учитель хотел научить Его азбуке греческой от альфа до омега (он учил греческую азбуку с ними, как ни странно), а Христос, извините Иисус (автора Фомы) показал, что Он знает гораздо больше, чем сам этот Закхей…
«И вот иудеи утешали Закхея — в этом позоре — а Дитя рассмеялось громко и сказало: Теперь пусть то, что ваше, приносит плоды. И пусть слепые в сердце своем узрят — Я пришел Сверху, чтобы проклясть их и призвать к Высшему, как повелел Пославший Меня ради вас».
Евангельский Христос, Который пришел искупить от клятвы, в устах этого автора пришел проклясть, чтобы призвать к Высшему. Такая вот замечательная книга предлагается одним из апокрифических авторов. Кончается она, что интересно, (это короткий отрывок) рассказом всем нам известным:
«И когда Он был двенадцати лет, пришли Его родители по обычаю в Иерусалим на праздник Пасхи вместе с другими» — узнаете Евангелие от Луки — «Когда же после праздника возвращались домой, Иисус пошел обратно в Иерусалим, родители же думали, что Он идет вместе со всеми. Прошедши дневной путь стали искать его среди родственников и близких и, не найдя Его возвратились в Иерусалим, чтобы искать Его. Через три дня нашли Его в храме сидящего среди учителей, слушающего Закон и спрашивающего их». Ну и далее эпизод Евангелия от Луки пересказывается почти дословно.
Я не буду читать другие «замечательные» отрывки из этих древних рукописей, а рукописи эти древние, но просто я хотел проиллюстрировать, во-первых, зависимость этих текстов, от наших канонических Евангелий, к которым мы так привыкли, во-вторых, их удивительное безбожие по существу. В этой книге есть менее яркие примеры, где чисто человеческая сторона текста проступает не в такой мере. Вот такая эллинистическая сказка. Это восходит к эллинистической низовой (как ее называют) литературе. Такой простонародный текст, которым забавлялся плебс того времени — плебеи. А есть более умудренные тексты, но их человеческая сторона проступает. Удивительно отличие от тех текстов, которыми обладаем мы в Церкви, богочеловеческая сущность которых раскрывается тем лучше, чем глубже в них проникаешь.
Есть более пяти тысяч древних новозаветных рукописей. И в этих пяти тысячах рукописей множество разночтений. Предпринимались неоднократные попытки распределить их по семействам. Как это делается? Выделяются схожие чтения в разных рукописях, причем делается это не на примере какого-либо одного Евангелия, а на примере всего евангельского корпуса. Вот есть в одной рукописи некий список новозаветных книг, скажем, в Синайском кодексе весь новозаветный список, или в другом каком-то кодексе — и сравнивается текст с другими рукописями. Рукопись с наибольшим числом сходств попадает в то же семейство, что и Синайский кодекс. Условно выделили четыре семейства этих редакций. Вот традиционная классификация (хотя бы какое-то представление о ней нужно иметь).
I. Первая редакция Египетская или Египетский вариант текста. Еще ее именуют иногда Александрийской. В основе этой редакции лежат тексты, которые входят в рукописи: Синайский, Ватиканский, Ефремов и другие кодексы, которые мы не изучали. На это семейство ориентируются при цитировании Ориген и Афанасий Великий.
II. Другой вариант называется редакцией Западной. К этой семье относится как яркий представитель Бэзовский кодекс, который мы тоже называли. В нее входят и другие рукописи, о которых мы сейчас говорить не будем. Эта семья узнается по старолатинскому переводу (я напоминаю, что в Бэзовском кодексе греческий и латинский текст существуют параллельно).
III. Следующая семья, так называемая Кесарийская от Кесарии Палестинской, где проходила, по- видимому редакционная работа над этим семейством. На эту группу текстов ссылались Евсевий Кесарийский и Кирилл Иерусалимский.
IV. Последнее семейство именуется по-разному — иногда Византийским, иногда Коине, по имени позднего греческого диалекта («Коине» или «Кини» — неважно как делать транскрипцию этого слова — в переводе «общий»). Эта семья проходила редакцию в Антиохии, поэтому ее еще иногда называют Антиохийской. Итак, те рукописи, текст которых схож с этой редакцией, входят в это семейство. В основном это поздние лекционарии, т. е. богослужебные тексты, кодексы, в которые входят богослужебные, предназначенные для чтения в церкви отрывки Священного Писания. Чем эта семья драгоценна для нас? Для текстолога (скажем, для недавно переведенного американского протестанта Брюса Мецгера) это наиболее неинтересная семья, потому что туда входят более поздние рукописи. Считается, что их текст подвергся большой редакции и не доносит до нас евангельский первоисточник. Считается, что из этой семьи мало можно почерпнуть на тему — какой была рука (перо) Евангелистов, что же они написали на самом деле. А для нас эта семья драгоценна, во-первых, тем, что с какой-то рукописи этого семейства (это сейчас более или менее доказано) был сделан славянский перевод равноапостольными Кириллом и Мефодием, во-вторых, этот текст лег в основу так называемой Печатной Библии «Textus receptus» (т. е. «общепринятый текст» по латыни), о которой мы сегодня поговорим, значение которого в глазах критического исследования постепенно падало, как считают протестанты. Итак, с одной стороны, греческий печатный текст, который появился и бытует в церкви с XVII века восходит к рукописям семьи К — семьи «4» (Кини или Коине). С другой стороны, наш славянский перевод восходит к греческим (конечно же греческим) рукописям из этой же семьи, рукописям поздним, но дорогим нам, о чем мы сейчас и поговорим.
Здесь возникает проблема, тупиковая для протестантов. И выход из этого тупика ищут порой запрещенными способами. Фактически они сами себя загнали в тупик: они отвергают церковное Предание — понятие Церкви для них непостижимо, потеряв его с Лютером (или может быть даже раньше, так как Лютер — это реакция на католическое учение о Церкви, которое само по себе порочно), они встречают на своем пути тупик за тупиком и, можно сказать с определенностью, никогда не выберутся из них. Пять тысяч рукописей — сколько разночтений? Приблизительно в Новом Завете много тысяч смысловых разночтений, рассеянных по этим рукописям. Вот мы находим одну, другую, … пятитысячную
