халтуры нет».
Ректор университета статью не одобрил: «По таким вопросам газете следовало бы выступать глубже. <...> Зудин не работает над повышением своей деловой квалификации. Ной и Зудин имеют между собой приятельские отношения, между ними нет принципиальной критики. Это тоже подтверждается. Это вопросы главные. В какой момент Зудин приехал и т. д. — это мелочи неважные. Если товарищи не поймут, не будут по-партийному относиться к делу, то будут приняты самые решительные меры. Это покажут ближайшие дни. Нельзя терпеть такое положение в университете».
Затем, по-моему, уже за полночь, предоставили слово Зудину и Ною. Первый оправдывался: «Я никогда не допускал мысли, что у меня есть такие недостатки, которые сегодня были высказаны студентами. В течение 15 лет пребывания в партии я не получал таких замечаний». Ной нападал:
249
«Кто дал право тов. Трефилову облить меня грязной клеветой? Остальные выступавшие принесли мне пользу. Меня даже мало критиковали. Видимо, я как-то отдалился от студенческой среды. Но это не от зазнайства. Этого я за собой не замечал, и мои товарищи тоже. Видимо, мне надо исправлять недостатки. Зудина можно было критиковать еще больше. Но я слаб в криминалистике. У Зудина страдает методика, и у Зудина неправильные отношения со студентами. Он называет студентов: Ваня, Петя и т. д. Это панибратство. Я с удовольствием
