позиций, конфликтные ситуации и, самое главное, рассмотреть людей, обладающих резко выраженными индивидуальными чертами, меньше всего напоминающих винтиков государственной машины с их клишированным сознанием и запрограммированным поведением.
Иначе говоря, под боевые клики партийной печати, под оглушительный гром политических кампаний в советском обществе происходили изменения, без которых не были бы возможны никакие реформы пятидесятых годов. Речь идет в первую очередь о социальном самоопределении номенклатуры — советского политического класса, обживающего привилегированные социальные ниши, восстанавливающего, или, вернее сказать, заново устанавливающего разорванные внутренние социальные связи, выстраивающего защитные механизмы и по отношению к верховной власти, и по отношению к оспаривающим его притязания массам трудового населения. Повторяется в новых условиях ситуация тридцатых годов, завершившаяся, как известно, большой чисткой. Призрак террора продолжает довлеть над умами, или, вернее сказать, над социальными инстинктами людей власти. Для их оппонентов, самочинно взявших на себя роль народных заступников, возобновление террора, обращенного против партийных вельмож вкупе с их хозяйственной обслугой, представляется способом возвращения в утраченный мир социального равенства. Верховная власть время от времени, строго дозированно использует террористический инструмент для поддержания социального равновесия,
