жалуйста, Брет… Уже поздно. Рик сойдет с ума от страха, если обнаружит, что меня нет.
Брет выпрямился и неторопливо спросил:
— Значит, он не знает о твоих утренних пробежках?
— Нет, — призналась она.
— Почему?
— Я… подумала, что это ему не понравится. — Внезапно ее осенило. — Ты говорил о пробежках. С чего ты взял, что это было не один раз?
Брет лукаво улыбнулся.
— Я часто разговариваю с ночным охранником… Кажется, его зовут Пит. Он относится к тебе по- отечески.
— Значит, мы столкнулись не случайно, — тоном прокурора сказала она. — Ты знал, что я каждое утро хожу в парк, и знал мой маршрут. Сидел в засаде и ждал меня.
— Мне не нравится выражение «сидел в засаде».
— Но именно этим ты и занимался! — гневно ответила она. — И давно ты следишь за мной?
— Со дня переезда, — сознался Брет и добавил, насмехаясь скорее над самим собой: — Мне нужно было кое-что узнать и разработать план кампании. На это понадобилось время.
Хотя Брет говорил небрежным тоном, Мона понимала, что это серьезно. Но что он может сделать? Он сам сказал, что у Рика есть почти непреодолимое преимущество. А если бы он знал все, то обошелся бы без этой оговорки…
Где-то неподалеку пробили часы. Мона резко вскочила.
— Уже восемь! Я должна идти. В половине девятого Рик начинает работать!
— Давно он вернулся к работе?
— Месяца четыре назад.
— Трудится каждый день?
— Если хорошо себя чувствует. Несколько часов по утрам.
— А ты выполняешь обязанности его личной помощницы?
— Да.
Мона отвечала на вопросы, потому что так было быстрее, однако она была уверена, что Брет и без того знает ответы.
— Раз так, я тебя больше не задерживаю, — сказал он.
Не смея поверить, что ее отпускают, Мона устремилась к выходу. Брет двумя шагами опередил ее и открыл дверь.
Когда Мона не оглядываясь пошла к лифту, Брет бросил ей вдогонку:
— Завтра утром увидимся в парке.
Как назло, лифт не торопился. Чувствуя, что Брет стоит в дверном проеме и наблюдает за ней, Мона попыталась скрыть волнение.
— Если ты так спешишь, то можно воспользоваться лестницей, — подсказал он.
Закусив губу, Мона последовала его насмешливому совету, вихрем сбежала вниз и прокралась в апартаменты Рика, стараясь производить как можно меньше шума.
Если он проспал, как иногда случалось, то еще не успел хватиться ее. Нужно только избавиться от спортивного костюма и принять душ…
Она дошла до середины коридора, когда дверь гостиной открылась и на пороге появился Рик, сидящий в кресле на колесиках. Он был побрит и одет. Когда Мона увидела его лицо, побледневшее от страха и гнева, у нее душа ушла в пятки.
Внезапно прозрев, она поняла, что Рик смертельно боится ее ухода.
— Где тебя черти носят? — грубо спросил он.
— Гуляла в парке. — Поняв, что оправдывается, она добавила: — Мне нужны физические упражнения.
— Когда я увидел, что тебя нет в комнате, то не знал, что и думать. Почему ты не сказала мне, что собираешься выйти?
— Я думала, ты спишь.
Он обвел взглядом ее тренировочный костюм и кроссовки.
— Это ведь не в первый раз, верно?
— Верно, — призналась она.
— И давно ты тайком уходишь из дому? Слегка зардевшись, Мона ответила:
— Недель семь-восемь. Каждое утро, если хорошая погода.
— Жаль, что я не знал про твои предрассветные занятия. С удовольствием присоединился бы. Свежий воздух мне на пользу.
Она прекрасно знала, что Рик равнодушен и к свежему воздуху, и к любым физическим упражнениям, кроме плавания.
Он относился к типичным затворникам, предпочитал автомобили и кондиционеры и, если бы не тратил столько сил на работу и светские развлечения, давно растолстел бы.
— Ну что ж, присоединяйся, — спокойно предложила она.
— Бегунья трусцой и человек в инвалидном кресле? Да это же курам на смех! — вспылил он.
— Пожалуйста, Рик, не… Он резко прервал ее:
— Побыла бы на моем месте, так узнала бы, что это такое!
— Скоро ты встанешь на ноги.
— И смогу по утрам вприпрыжку ковылять по парку. Есть к чему стремиться!
— Не понимаю, на что ты сердишься, — пробормотала она.
— А чего ты ждала? Я прикован к этой квартире, а ты убегаешь тайком, не говоря мне ни слова!
— Извини. Я…
— Будь я проклят, если позволю тебе уйти и оставить меня еще раз! ~ Это была наполовину угроза, наполовину мольба.
— Если ты против, я больше не буду уходить, — сгоряча пообещала она и тут же пожалела об этом, вспомнив слова Брета: «Завтра утром увидимся в парке».
Но на смену сожалению пришло облегчение. Теперь, когда Рик обо всем узнал, она уже не сможет уступить искушению.
— Вот она, живая и здоровая! — Из гостиной вышла Кларис, которой очень шла бело-голубая форма сиделки. Ее короткие волнистые волосы были такими же черными, как и у Моны, а цвет глаз напоминал покрытые росой фиалки.
Женщины обменялись взглядами и поняли друг друга без слов.
— Я говорила ему, что он делает из мухи слона, — сказала Кларис с протяжным ирландским акцентом, которым частенько пользовалась для усиления эффекта. — Но разве он когда-нибудь слушает?
Хотя Кларис была Рику ровесницей, она обращалась со своим подопечным как с непослушным мальчишкой, строго отчитывала, когда он не выполнял предписания врачей, не обращала внимания на его приступы гнева, успокаивала его страхи и смягчала боль с почти материнской нежностью…
Первая сиделка не смогла с ним справиться и через несколько дней ушла в слезах. Вторая продержалась неделю.
Поэтому Кларис, опытная сиделка и жизнерадостный человек с неизменным чувством юмора, оказалась для них подлинным даром небес.
На первых порах Рик не мог спать от боли и хотел, чтобы Мона неотлучно находилась при нем. Но Кларис твердо сказала ему, что Мона еще не готова к таким нагрузкам, уложила девушку и всю ночь просидела рядом с больным. Время от времени она поступала так и сейчас, когда Рик ощущал боль или беспокойство.
Рик жаловался на чрезмерную опеку, ворчал, когда Кларис обыгрывала его в карты или шашки, однако привык к ней, и Мона боялась думать о том, что будет, когда работа Кларис закончится и она уйдет от них.
— Судя по всему, вы не прочь принять душ, переодеться и слегка перекусить, — сказала она Моне. — Когда девушка кивнула, Кларис повернулась к Рику. — А вы тем временем сможете опробовать новый метод
