Воспаление колец

дверную ручку. – Да, не забудь прихватить кольцо: оно во-он в той тумбочке, под чистыми полотенцами.

– А можно без... – тихо начал хрюкк, но Гнусдальф яростно замотал набриолиненной бородой. Потом отворил дверь и, уронив всего одну купюру, выскочил в коридор. Там он громко выругался и крикнул Фордо:

– Жду три минуты!

В Раздеванделле жили только богатые и преуспевающие эльфы, иначе говоря, зажравшиеся куркули. Мягкий климат, прекрасные лыжные курорты, банки, хранящие тайну вкладов, казино, доступные женщины и клиники пластической хирургии – все было к их услугам. Этой страной правил Эглонд, Великий и Ужасный. Он, кстати, казнил в месяц не менее сорока гномов, а то они, видите ли, «...лезут и лезут через границы! Подавай им наш уровень жизни!» Эглонд уже давно (как считали некоторые, слишком давно) вертел кормило власти, хитро отправляя на покой всех своих конкурентов, ведь, как известно, эльфы не подвержены старости, а лишь глупеют с возрастом или просто могут спиться от тоски по Морю, если раньше их не зарежет какой-нибудь расистски настроенный тролль.

Воздвигнутый на деньги нефтяных магнатов и продюсеров безголосых певичек, дворец Эглонда был необъятен. Кругом блистала позолота, ноги тонули в дорогих восточных коврах. В воздухе был разлит тонкий аромат благовоний. Повсюду сновали хорошо вышколенные гномы-лакеи – чистые, умытые и без своих ужасных бород. Они без конца кланялись, сметали с одежды эльфов пыль метелочками из страусовых перьев и со словами: «Бвана! Моя твоя любить!» норовили облобызать руки.

Фордо долго шел за чародеем по широким, ярко освещенным коридорам дворца. Игровые автоматы у стен манили россыпью огней. Мимо проплывали шикарно убранные залы казино, варьете и ресторанов. Мохнатые уши хрюкка жадно ловили отзвуки чужого веселья.

Впереди показалась высокая двустворчатая дверь. Униженно кланяясь, гном-лакей распахнул обе створки и напоследок чмокнул Гнусдальфа в зад. Фордо проскользнул мимо гнома, стыдливо прикрывшись ладошкой.

Он очутился в актовом зале размером с небольшой стадион. Витражные окна, украшенный орнаментом потолок, десяток люстр на тысячу свечей. Зал был уставлен столами – множеством столов. За ними восседали эльфы, люди и даже гномы. Были и нацменьшинства вроде фей, гоблинов, чурок и некоторых других, слишком ничтожных, чтобы о них упоминать. Все они прибыли по зову Эглонда, дабы обсудить Проблему Кольца, а заодно немножко покушать на банкете.

Зал украшали позолоченные гобелены с изображением белокурых эльфов, преисполненных величия и сдержанного достоинства. Облаченные в серебряные доспехи, эльфы начищали оружие, ковыряли в носу или охотились на крупных рогатых гномов, истребленных, как известно, из-за их дурацкой привычки таскать в карманах золотые самородки.

На видном, хорошо освещенном месте висела оправленная в платину почетная грамота, врученная Эглонду за досрочное окончание циркового училища по классу клоунады.

«Среднее образование лучше, чем никакого, – философски подумал Фордо. – Надеюсь, хоть читать-то он умеет».

Сам Владыка сидел в центре зала за широким столом, устланным тончайшей скатертью из паутины. Это был худой невзрачный дядька с отрешенным выражением лица и мутными глазами. На плечах его красовался белый парчовый халат – парадное одеяние всех эльфийских сатрапов, а на голове была золотая корона с великолепными изумрудами, которые эльфы украли у какого-то заезжего гнома-ювелира. Пышные чуть вьющиеся волосы цвета серебра резко контрастировали с его черным, как вакса, лицом.

– Кланяйся! – прошептал Гнусдальф. – Кланяйся Великому Эглонду, он любит, когда перед ним пресмыкаются!

Ошеломленный Фордо низко поклонился, не забыв почесать коленку, дабы усилие не пропало даром.

Увидав Фордо, Эглонд что-то неразборчиво буркнул, бросил в стакан с водой две шипучие таблетки и выпил получившееся лекарство. В мешках под его глазами могла бы уместиться половина Пофигшира.

– Он не слишком приветлив, – заметил Фордо, глядя, как эльфийский владыка с истинно королевским достоинством, взлелеянным дыханием веков, ковыряет спичкой в зубах.

– У славного Эглонда сильное расстройство на почве личной жизни, – сообщил маг, едва они уселись на отведенные им места. – Вот почему он грустен и кажется тебе таким недружелюбным.

– Ну да? – удивился Фордо, подкладывая под зад саквояж Гнусдальфа (стулья эльфов не были, разумеется, рассчитаны на хрюкков). – И очень сильное?

– Чрезвычайно, – серьезно кивнул маг. – Но слава богам, врачи нашли верное средство и его понос уже почти прошел!

– А кто это от него справа? – Фордо указал на смуглую блондинку с томным взглядом и грудями величиной с холмы его родины.

Чародей мельком взглянул на деву.

– А-а... Его дочь от первого брака, Порвен Надоель. Никчемный персонаж. В этой истории мы без нее обойдемся!

Фордо моргнул: что за штучки? Порвен Надоель стала прозрачной! Совсем прозрачной! Скорее даже призрачной! А потом истаяла без следа.

– Что за дела, Гну...

Но маг внезапно вскочил и помчался к дверям дамской комнаты: он увидел знакомую эльфийку, которая подавала ему загадочные знаки.

Тут же к стулу Гнусдальфа приблизился гном. Маленький гном, если говорить политкорректно. То есть он был чуть крупнее клопа. Он приставил к стулу раскладную лестницу и, громко ругаясь, полез наверх. За его поясом были крошечная ржавая кирка и меч, сделанный из обломка перочинного ножа. Под брезгливо изогнутым ртом болталась лохматая борода; при каждом вздохе она топорщилась, и гном становился дьявольски похожим на моржа.

Злобно пыхтя, карлик взобрался на свой Эверест. Фордо подумал, что он полезет дальше, на стол, но этого не случилось. Лестница гнома сгибалась в сочленениях, как детский конструктор. Пара ослабленных болтов, матерная тирада, и в руках гнома появилось нечто вроде насеста, который вознес его над столом.

Карлик победно взглянул на Фордо, дескать, знай наших! Затем с дружелюбным видом протянул ему руку:

– Гной.

Фордо вытаращился на карлика с ужасом:

– У кого?

Тот застонал:

– Это мое имя, идиот! Дали при рождении! Я – не выбирал! – Карлик затряс головой. – Кто ж виноват, что у нас, у гномов, такие отвратительные имена?

«Да вы сами», – хотел сказать Фордо, но сдержался.

– Никто, – сказал он. Преодолев смущение, хрюкк пожал протянутую длань. – Фордо Бэдганс.

– Гной Перешейк, – грустно представился карлик. – Сын Долба Резинового. Будем знакомы...

Фордо поспешно кивнул.

– Тебя не смущает мой рост? – спросил гном.

– Некоторым образом... да, – признался Фордо, довольный тем, что на все Хреноземье отыскалось хоть одно существо мельче самого мелкого хрюкка. – На баскетболиста не тянешь. Ты меньше меня. В детстве много работал?

– Карлик я, – посетовал гном, – лилипут.

– Да это и так видно.

– Опять двадцать пять! – вспыхнул Гной. – Карлик среди гномов! Что, никогда не слыхал о такой