вопросами, или просто слушая его, мы сознавали, что слова его исходят из данного ему свыше опыта, и относились к ним до некоторой степени подобно тому, как весь христианский мир относится к Священному Писанию, которое сообщает нам об истинах, как о фактах познанных и несомненных. То, что говорил Старец, не было плодом «своего» умствования. Нет, его внутренний процесс был совершенно иным: действительный опыт и реальное познание предваряют его слова, благодаря чему эти последние носят характер положительного свидетельства о фактах духовного бытия. Ему было чуждо, как нечто излишнее, искание идущих снизу логических обоснований, как несвойственны таковые и Священному Писанию. Подобно Иоанну Богослову и он говорит: «Мы знаем». (1 Ио. 3, 14, и друг.). Возьмем такой пример из Писаний Старца:
«Мы знаем, что чем больше любовь, тем больше страданий душе; чем полнее любовь, тем полнее познание; чем горячее любовь, тем пламеннее молитва; чем совершеннее любовь, тем святее жизнь» 20.
Каждое из этих четырех положений могло бы явиться драгоценным увенчанием глубочайших и сложнейших философских, психологических и богословских изысканий, но сам Старец не имеет нужды в них и не нисходит до них.
Мы уже сказали, что общение со Старцем имело совершенно исключительный характер. Нам кажется, что он своими простыми по форме беседами, силою своих молитв, умел переводить своего собеседника в особый мир. Самым важным при этом было то, что собеседник вводился в тот мир не отвлеченно, но передававшимся ему внутренним опытом. Правда, удержать полученное состояние, осуществить после в жизни своей познанное при общении с ним, едва ли кто смог, насколько мы знаем. Несомненно, что в этом для них был неисчерпаемый источник скорби потом на всю жизнь, ибо не может не печалиться душа, видевшая свет и затем его утерявшая; но все же как будто еще печальнее, еще отчаяннее не знать вовсе этого света, и даже, что нередко приходится наблюдать, и не подозревать о его существовании. Из всего, что мы слышали об Отце Стратонике от знавших его подвижников Святой Горы, мы имеем некоторое основание предполагать, что потому он был одновременно и благодарен Старцу за полученное им откровение и печален, что сознавал себя не в силах сохранить испытанное состояние. Мы достоверно знаем, что многие сначала с любовью прибегали к Старцу за наставлениями, но потом отпадали, потому что не могли они жить соответственно слову его 21. Слово его было простым, спокойным, тихим, добрым, но чтобы следовать ему, надо иметь ту беспощадность к себе, какую имел сам Старец; надо иметь ту решимость, какой требует Господь от Своих последователей, т. е. до ненависти к себе (Лк. 14, 26).
О познании воли Божией
СТАРЕЦ говорил: «Хорошо всегда и во всем искать от Бога вразумления, что и как нужно сделать или сказать». Иными словами, — в каждом отдельном случае должно искать познания воли Божией и путей к осуществлению ее.
Искание воли Божией есть самое важное дело нашей жизни, так как, попадая на путь ее, человек включается в вечную божественную жизнь.
Познание воли Божией возможно различными путями. Один из них — слово Божие, заповеди Христовы. Но в заповедях евангельских при всем их совершенстве, или лучше сказать, в силу их совершенства, воля Божия выражена в ее конечном общем смысле, и человек в жизни своей, встречаясь с бесконечным разнообразием положений, очень часто не понимает, как ему поступить, чтобы действие его было в потоке воли Божией.
Чтобы действие, поступок имел добрый конец, недостаточно знать только общее выражение воли Божией в заповеди, а именно — любить Бога всем сердцем, всем умом, всею крепостью, и ближнего, как самого себя; нужно еще иметь просвещение от Бога о способе осуществления в жизни этих заповедей; больше того, — нам необходима для этого и сила свыше.
Стяжавший любовь Божию в сердце своем, движимый этой любовью, действует по побуждениям, приближающимся к воле Божией; однако, только приближающимся, а не совершенным. Непостижимость полного совершенства делает обязательным для всех непрестанное обращение к Богу с молитвой о вразумлении и помощи.
Человеку не достает не только совершенства любви, но вместе и совершенства всеведения. Действие, истекающее, казалось бы, из самого лучшего побуждения, часто имеет последствия нежелательные и даже недобрые. Это потому, что средства или образ осуществления был недобрым или просто ошибочным для данного случая. Часто приходится слышать, что кто-либо оправдывает себя тем, что имел благое намерение, но этого недостаточно. И такими ошибками переполнена человеческая жизнь. Вот почему любящий Бога всегда ищет вразумления свыше, постоянно внутри себя прислушиваясь к голосу Божию.
Практически это совершается так: всякий христианин, и особенно епископ или священник, стоящий перед необходимостью найти в том или ином случае решение, согласное с волей Божией, внутренне отказывается от всех своих познаний, предвзятых мыслей, желаний, планов и, свободный от всего «своего», внимательно в сердце молится Богу, и первое, что родится в душе после этой молитвы, принимает, как указание свыше.
Подобное искание познания воли Божией чрез непосредственное обращение к Богу с молитвой, особенно в нужде и скорби, приводит к тому, что человек, как говорил Старец, «в душе своей слышит ответ от Бога и научается понимать руководство Божие… Так всем нам надо учиться познавать волю Божию; а если не будем учиться, то никогда не познаем этого пути».
Делание это в более совершенной форме предваряется навыком постоянно молиться, держа внимание в сердце. Но чтобы достовернее услышать голос Божий в себе, человек должен совлечься своей воли и быть готовым на всякую жертву, подобно Аврааму, и даже, по заповеди Апостола Павла, подобно Самому Христу, Который «был послушен Отцу даже до смерти» (Фил. 2, 8).
Вступивший на этот путь — преуспеет, если только на опыте познал он, как действует благодать Святого Духа в человеке, и если в сердце его укоренилось гневное самоотвержение, т. е. решительный отказ от своей маленькой «индивидуальной» воли, ради достижения и совершения святой воли Божией. Таковому откроется подлинный смысл вопроса, заданного Старцем Силуаном Отцу Стратонику: «Как говорят совершенные?»; ему станут родными слова 23 Святых Отцов: «Изволися Духу Святому и нам»; он будет яснее понимать те места в Священном Писании Ветхого и Нового Заветов, где говорится о подобной непосредственной беседе души с Богом; он приблизится к истинному уразумению того, как говорили Апостолы и Пророки.
Человек создан по образу и подобию Божию и призван к полноте непосредственного богообщения, а потому все люди без исключения должны были бы идти этим путем, но в опыте жизни он оказывается доступным далеко «не для всех». Это потому, что большинство людей не слышит в сердце своем голоса Божия, не понимает его, и следует голосу страсти, живущей в душе и заглушающей шумом своим кроткий голос Божий.
В Церкви исходом из такого плачевного положения является иной путь, а именно — вопрошание духовного отца и послушание ему. Сам Старец любил этот путь, шел им, указывал на него и писал о нем. [Смотрите его прекрасные главы «О Пастырях и духовниках» и друг.] Смиренный путь послушания он считал вообще наиболее надежным. Он твердо верил, что ради веры вопрошающего ответ духовника всегда будет добрым, полезным, богоугодным. Вера его в действенность таинства Церкви и благодати священства особенно утвердилась после того, как он на Старом Русике, великим постом на вечерне, увидел духовника старца Авраамия преображенным, «в образе Христа», «невыразимо сияющим».
Полный благодатной веры, он жил в реальности таинств Церкви, но, помним, он находил, что и «по-человечески», т. е. в плане психологическом 24, нетрудно увидеть преимущество послушания духовному отцу; он говорил, что духовник, совершая служение свое, дает ответ на вопрос, будучи свободным в тот момент от действия страсти, под влиянием которой
