мирскими заботами, то вынуждается больше есть; и в этом общий ущерб, потому что когда он поест лишнее, то уже не может молиться, как должно, ибо благодать любит жить в сухом теле.
* * *
Мир думает, что монахи — бесполезный род. Но напрасно они так думают. Они не знают, что монах — молитвенник за весь мир; они не видят его молитв и не знают, как милостиво Господь принимает их. Монахи ведут крепкую брань со страстями, и за эту борьбу будут велики у Бога.
Сам я недостоин называться монахом. Более сорока лет прожил я в монастыре и записал себя в новоначальные послушники; но я знаю монахов, которые близки к Богу и к Божией Матери. Господь так близок к нам; ближе, чем воздух, которым мы дышим. Воздух проходит внутрь тела нашего и доходит до сердца, а Господь живет в самом сердце человека: «вселюся в них и похожду… и буду им во Отца, и они будут Мне в сыны и дщери, глаголет Господь» (2. Кор. 6, 16–18).
Вот радость наша: Бог с нами и в нас.
Все ли знают это? К сожалению, не все, а только те, которые смирились пред Богом и совлеклись своей воли, потому что Бог гордым противится и живет только в смиренном сердце. Господь радуется, когда мы помним Его милосердие и уподобляемся Ему своим смирением.
* * *
Как у Луки и Клеопы горели сердца, когда с ними шел Господь, так и теперь у многих монахов сердце горит любовью к Господу, и душа их во смирении духа и любви прилепилась Единому Богу. Но душа монаха, который имеет пристрастие к деньгам, или вещам, или вообще к чему-нибудь земному, не может любить Бога, как должно, потому что ум его двоится и к Богу и к вещам, а Господь сказал, что не можем мы работать двумя господам. Так вот у мирских ум занят землею, и потому не могут они любить Бога так, как любят Его монахи.
Монах хотя и помышляет земное, сколько это нужно для жизни тела, но дух его горит любовью к Богу; хотя он и работает руками, но умом он пребывает в Боге. Как Святые Апостолы говорили слово к народу, но душа их вся была в Боге, ибо Дух Божий жил в них и управлял их умом и сердцем, так и монах, хотя и сидит телом в малой и бедной келлии, но духом созерцает величие Божие. Он во всем хранит совесть свою чистою: как бы брата чем не оскорбить; как бы Духа Святого в себе не опечалить каким-нибудь плохим помыслом. Он смиряет душу свою, и смирением отгоняет врагов от себя и от тех людей, которые просят его молитв.
* * *
Есть монахи, которые знают Бога, знают и Божию Матерь, и Святых Ангелов, и рай; но они знают также и бесов и адские муки; и знают они это по опыту.
В Духе Святом душа познает Бога. Дух Святой дает, насколько это возможно, еще здесь познать полноту райской радости, которую человек без благодати Божией не может вынести, но помрет.
От многого опыта монах ведет брань с гордыми врагами, и Дух Святой научает и вразумляет его и дает ему силу побеждать их. Мудрый монах смирением отражает всякое высокоумие и гордость. Он говорит:
«Я недостоин Бога и рая. Я достоин мук адских и буду вечно гореть в огне. Я, воистину, хуже всех и недостоин помилования».
Дух Святой научает так о себе думать; и Господь радуется о нас, когда мы смиряем себя и осуждаем, и дает душе Свою благодать.
Кто смирил себя, тот победил врагов. Кто в сердце своем почитает себя достойным вечного огня, к тому
* * *
Все мы, последователи Христа, — народ богоизбранный, в особенности монахи, ведем борьбу с врагом. Мы на войне, и сражение наше идет каждый день, и каждый час. И кто любит отсекать свою волю, того не одолеет враг; а чтобы победить врага, надо научиться Христову смирению; и чья душа стяжала это смирение, тот победил врага.
Но не будем отчаиваться, ибо Господь безмерно милостив и любит нас.
* * *
Бог благодатью Святого Духа дает душе познать, какая молитва есть новоначальная, какая — средняя, и какая — совершенная. Но и совершенную молитву Господь слушает не потому, что душа совершенна, а потому, что Он милостив и хочет, как чадолюбивая мать, утешить душу, чтобы она еще больше горела и не знала покоя ни день, ни ночь.
Чистая молитва требует душевного мира, а мир в душе не бывает без послушания и воздержания.
Послушание Святые Отцы ставили выше поста и молитвы потому, что без послушания человек может о себе думать, что он подвижник и молитвенник, а кто во всем отсек свою волю пред старцем и духовником, у того ум чистый.
Непослушливый монах никогда не познает, что есть чистая молитва. Горделивый и любящий творить свою волю, хотя бы сто лет прожил в монастыре, ничего духовного знать не будет, потому что прослушанием оскорбляет старцев, и в лице их — Бога.
Горе тому монаху, который не слушает старцев. Лучше бы он оставался в миру. Но и в миру люди слушаются своих родителей и почитают старших, подчиняются начальникам и покоряются властям.
Горе нам. Господь, Царь неба и земли и всего мира, смирил Себя и повиновался Своей Матери и Святому Иосифу, а мы не хотим слушаться старца, которого любит Господь и которому вручил нас. И если старец плохого характера, то хотя это и великое горе для послушника, но послушник должен за него молиться Богу во смирении духа, и тогда Господь помилует послушника и старца.
Некоторые монахи бывают немирны, и выставляют причины: или послушание [В данном случае под послушанием разумеется — работа или служение, возложенное на монаха] нехорошее, или келлия плохая, или старец [Именование — Старец в русском церковном сознании преимущественно употребляется по отношению к подвижникам, которые прошли долгий искус, которые опытно познали духовную брань, которые многими подвигами стяжали дар рассуждения, которые, наконец, способны молитвою постигать волю Божию а человеке, т. е. в той или иной мере получили дар прозорливости, и потому способны духовно руководить обращающихся к ним. Но на Афоне именование — старец, как почетное, приобрело и другие, так сказать, местные значения. В Русском общежительном скиту Св. Апостола Андрея Старцем называют Игумена. На «келлиях» — настоятеля «келлии» (маленькая обитель, подчиненная какому-либо монастырю). Членов Совета или Собора Старцев называют «соборными старцами». Нередко старцем называют вообще старого подвижника-монаха. В Пантелеимоновом монастыре подчиннные монахи, в знак почтительности, старцем называют своего начальника, т. е. старшего, заведывающего мастерской или тою службой, на которую назначен монах. Со временем это почетное именование утвердилось в Монастыре за старшими мастерских или служб. Старец Силуан в данном случае имеет ввиду это последнее, местное, монастырское значение слова.] с тяжелым характером. Но не понимают они, что не келлия виновата, и не послушание, и не старец, а душа больная. Горделивой душе ничто не нравится, а смиренному все будет хорошо.
Если начальник плохой, то молись за него, и в душе у тебя будет мир. Если келлия плохая, или послушание не нравится, или болезнь тяготит, то помышляй сам в себе: «Господь меня видит и знает мое положение; стало быть так Богу угодно», и будешь мирен. Душа если не предастся воле Божией, нигде не будет мирна, хотя бы несла великий пост и молитву творила. Кто обвиняет людей за то, что они его укорили, тот не знает, что душа у него больная, а не укоризна виновата. Кто любит исполнять свою волю, тот совсем не мудр, а кто послушлив, тот скоро преуспеет, потому что любит его Господь. В ком есть хоть малая благодать Святого Духа, тот любит всякую власть, поставленную Богом, и с радостью повинуется ей
