— Друзья, ей-богу…
— Ладно, ладно… А теперь обнимемся на прощанье.
Кюри вскочил на коня. Почуяв чужого седока, конь захрипел, взвился на дыбы, потом взбрыкнул и неожиданно понес… Кюри не растерялся и полностью отпустил поводья. Сделав круг, конь вернулся обратно и остановился, роняя с губ пену.
— Ничего, Серый! Все в порядке. Терпи! — Алибек потрепал его холку, затем оттолкнул и взобрался на круп коня Кайсара.
— Кюри, скорее уезжай! — крикнул Алибек. — Ты же, Кайсар, спой!
Кайсар не заставил себя упрашивать:
Мы родились той ночью,
Когда щенилась волчица,
А имя нам дали утром
Под барса рев заревой.
А выросли мы на камне,
Где ветер в сердце стучится,
Где снег нависает смертью
Над бедной головой…
Еще не окрепшие юношеские голоса подхватили:
Но поля там ты не встретишь,
Не будешь овец пасти ты,
Мы дрались с врагами жестоко,
Нас не одолели враги.
Как ястреба перья, уступы
Рыжеют, кровью покрыты,
Мы камни на них уронили.
Но честь уронить нам нельзя.
Возможно, со стороны они выглядели немного наивными, бессознательно повторяя действия старших. Возможно. Но и в пылу мальчишеской запальчивости, подражательства они были искренни. И угадывался в них характер будущих воинов.
…И мы никогда не сдадимся,
Накинем ветер, как бурку,
Постелью возьмем мы камни,
Подушками — корни сосны.
Проклятье царям и рабам их,
Собакам лохматым и бурым.
Их кровью заставим мочиться,
Когда доживем до весны.
— Выше головы, кенти! Свобода или смерть!
…Костры мы поставим в пещерах.
И наших шашек концами
Усилим огонь их, и пулями
Пробитые башлыки
Накинем на сыновей мы.
Пускай они за отцами
С врагами схватятся в битве,
Когда умрут старики…
Песня неслась вслед за Кюри, пустившим коня вскачь через Мичик. Поднявшись на противоположный берег, он осадил коня.
Кюри вытащил пистолет и тоже поднял его над головой.
— Свобода или смерть! — крикнул он и нажал на курок.
Голоса друзей все еще звучали в ушах Кюри, во весь опор скакавшего по дороге к Шали.
С этой песней уходили в бой их отцы, с этой песней пойдут в бой и они.
Алибек смотрел вслед Кюри до тех пор, пока тот не скрылся из виду. Лишь только тогда пухлые его губы дрогнули, а по щекам скатились две слезинки.
И кто бы мог предположить, что именно вот этот смуглый мальчишка с круглым добродушным лицом через двенадцать лет встанет во главе последнего, самого крупного восстания, освободит горную Чечню, вот здесь, на этом самом месте, перейдет Мичик, выйдет на равнинную Чечню и после длительной борьбы будет разбит и повешен в Грозном…
…Мутная Мичик текла так же спокойно. Она уже не раз слышала и эту песню, и грохот орудий, и лязг железа и стали, и стоны раненых, и умирающих. Все слышала и видела эта маленькая речушка. И удивить ее было уже нечем…
Часть третья. ЧЕРНЫЕ ДНИ
ИЗБОРОЗДИЛ Я МНОГО БУРНЫХ ВОД,
БЫВАЛ У ТУРОК, ЕЗДИЛ Я К АРАБАМ.
