* * *
После ухода турок, остаток дня ушел на погребение умерших.
Вечером Арзу вновь собрал старейшин, сообщил о переговорах с Эмин-пашой.
— Оставят у Муша, Вана и Карса — останемся. Нет — уйдем обратно, — в один голос отвечали старейшины.
— Русский сардар против. Он требует убрать нас подальше отсюда.
— Проклятые гяуры! И в чужой стране спокойно жить не дают!
— Не надо было свою отдавать.
Решено было Арзу и Маккала послать в Эрзерум к русскому комиссару. Что из этого может получиться, одному Богу известно. Но измученные и исстрадавшиеся люди надеялись, что не каменное сердце у русского комиссара, может, и пойдет навстречу.
Уставшие и голодные вернулись Арзу и Маккал домой. Была поздняя ночь. Али и Чора сразу же завалились спать, накрывшись буркой. Арзу не спалось. Не спалось и Маккалу. Он зажег свечку и поставил на сундук. 'Наверное, читать собирается', — подумал Арзу. Маккал достал у турок какую-то книгу и зачитывался ею ночами. Но сегодня он почему-то не раскрывал ее. Маккал достал чернильный прибор, разложил чистую бумагу.
— Кого мы возьмем с собой? — спросил Арзу, прежде чем Маккал взялся за колам[97].
— Куда?
— В Эрзерум.
— Чору и Али. Достаточно, думаю.
На этом их беседа прервалась. Маккал склонился над листом бумаги. Арзу одолевали горькие думы. Он думал о прошлом и о будущем. Думал о своих братьях и сестрах по крови, что гибли вдали от родины, забытые людьми, царями и богачами, даже Богом. О чем только не думал, какие только мысли не приходили, а выхода как не было, так и нет. Думали избежать Сибири, а получилось еще хуже… Хотя ночь была спокойной, но не спалось Арзу. Сон не шел…
Маккал отложил колам, взял в руки исписанный лист.
— Может, послушаешь, что я написал, — обратился он к Арзу, чувствуя, что последний не спит.
— Читай, — отозвался Арзу.
Маккал откашлялся.
'Великому Сардару, брату русского царя.
… Мы находимся в весьма печальном положении и просим: будьте милосердны, разрешите нам возвратиться на родину… Мы узнали, что Кундухов ухитрился обмануть нас, говоря, что переселение делается по общему согласию двух государей, а здесь ничего нет. Нам уже отвели место в Турции. Кундухов желал, чтобы он один жил, а мы все умерли. Он же желает переселить сюда и остальных горцев… Мы гораздо охотнее пойдем в Сибирь, чем будем жить в здешней Сибири… Мы можем избавить многих горцев от гибели своим возвращением. Из нас и так погибла одна треть.
Турки говорят, что нам укажут место для жительства, а на указанном месте можно только умереть'.
Маккал прервал чтение, прислушался. Незнакомый мужской голос, доносившийся с улицы, спрашивал:
— Где мне найти Арзу и Маккала?
— Вон в той землянке, — отвечал женский голос. Через минуту легкий конский топот послышался совсем близко.
Али, вышедший на зов незнакомца, вернулся обратно.
— Вас спрашивает.
— Пусть войдет.
Высокий статный мужчина, полусогнувшись, переступил порог.
— Ассалам алейкум, всего доброго вам!
— Ва алейкум салам, да будет добрым и твой приезд!
Арзу и Маккал поочередно пожали гостю руку и усадили его на почетное место.
— Как здоровье нашего гостя, как поживает семья? — спросил Маккал.
— С помощью Аллаха все живы-здоровы. Горе народа — наше горе.
Как у вас?
— Алхамдуллила, все от Аллаха.
Гость и хозяева внимательно изучали друг друга. При таком свете это нелегко было сделать. Но все же Арзу сумел разглядеть его. На смуглом бородатом лице невольно бросается в глаза длинный нос, похожий на орлиный клюв. Высокий чистый лоб, смелый взгляд карих глаз, черные усы. Одет прилично. На наборном ремне серебряный кинжал, два пистолета. Никаких сомнений не было в том, что он в лагере впервые. 'Или он один из тех, кто свою душу и саблю запродал туркам, или он прибыл сюда недавно', — решил Арзу, не спуская с гостя проницательных глаз.
— Скажи нам: кто ты, что тебя привело в наш дом и чем мы можем помочь тебе?
