Из переданной мне Начальником Главного штаба Кавказской армии записки, относительно настоящего положения на Кавказе, видно, что для устранения возможности беспорядков и волнений в Чечне представляется два способа действий: решительный — т. е.
переселение всех чеченцев силой оружия, если окажется необходимым, на левый берег Терека и Сунжи с водворением на их места станиц 1-го и 2-го Сунженских казачьих полков…'
Лорис-Меликов недоуменно пожал плечами и, не скрывая своего удивления, спросил:
— Ваше превосходительство, разве я говорил в записке, что нам необходимо выселить всех чеченцев со своих земель?
— Это моя приписка. Ничего страшного. Имея готовое решение от государя, мы ничем ведь не рискуем.
Лорис-Меликов продолжал читать:
'… или же более медленный — постепенно ослабляя чеченское население в горах добровольным выселением его на равнину и поощрением переселения в Турцию…'
— Выходит, что мы и в дальнейшем будем придерживаться той же тактики?
— Для чеченцев существуют лишь два пути: либо на левый берег Сунжи и Терека, либо в Турцию.
'…По всеподданнейшем о том докладе, Государь Император, имея в виду, что насильственное переселение чеченцев произведет неприятное нравственное впечатление на все горское население Кавказа и потребует значительных расходов, высочайше соизволил выразить желание, чтобы вопрос успокоения Чечни разрешился, по возможности, мирным путем — добровольным переселением…'
— А добровольно ли пойдут?
— Читайте дальше.
'… Но так как подобный исход дела зависит от случайности и в известную минуту, которую заранее невозможно предвидеть, Кавказское начальство может быть поставлено в необходимость прибегнуть к предполагаемым в записке крутым мерам, то на случай подобного оборота дела Государь Император высочайше представляет Вашему Императорскому Высочеству действовать по собственному Вашему усмотрению, не отступая в крайнем случае и перед необходимостью выселить всех чеченцев на левый берег Сунжи и Терека.
Военный министр Генерал-адъютант Милютин'.
— Государь император предлагает нам, — сказал Лорис-Меликов, возвращая рапорт Карцову, — если я правильно понял…
— Поняли совершенно верно! — воскликнул Карцов, не дав ему договорить. — Не пожелают добром — заставим штыком. — Глаза его блеснули, как у разгоряченного бегом скакуна, и, весело барабаня пальцами по столу, он откинулся на спинку кресла.-
Так-то, милостивый государь!
Оба некоторое время молчали. Наконец Лорис-Меликов сказал:
— Александр Петрович, но я никак не могу согласиться с результатами переговоров генерала Кундухова с турецким правительством. Считаю своим долгом высказать личное мнение, ради чего я и прибыл сюда.
— Каковы же причины?
— Чрезвычайно важные.
— Могу ли я узнать?
— Мне бы хотелось вместе с вами пойти к Великому князю.
Александр Петрович недовольно покачал головой.
— Не думаю, что у него найдется время выслушать вас. Он вот-вот должен уехать на отдых в Каджару.
— Но дело, по которому я прибыл, неотложно. От его ответа зависит, когда начать переселение. Ведь случись что, дорогой Александр Петрович, ответ держать придется нам с вами, как инициаторам этого переселения. Чеченский вопрос, повторяю, исключительный. Ждать опасно.
— Сколько времени потребуется вам на аудиенцию?
— Думаю, одного часа достаточно.
* * *
Великий князь уже был готов к отъезду, однако Лорис-Меликова он принял, хотя особого удовольствия при встрече не выказал.
— Как видите, милостивый государь, Михаил Тариэлович, я собрался в путь, а потому прошу быть как можно более кратким, — предупредил он.
Лорис-Меликов торопливо стал излагать суть дела, не забыв напомнить, что выехать из Чечни и проделать столь долгий и опасный путь побудило его исключительно лишь беспокойство о престиже России. После этого он заявил о своем несогласии с результатами переговоров. Заметив, как недовольно поморщился Великий князь, Михаил Тариэлович смешался, но тут же оправился и твердым голосом спросил:
— Позвольте продолжить?
