Гость отпустил его, повернул к себе и крепко обнял.
— Добрый день, дорогой ты мой! — услышал Али русскую речь.
— Андри! — вскричал Али, обнимая друга.
— Эх, Али, Али! — говорил Андрей. — Как тебя такого земля только носит. Столько лет не давать о себе знать! Я уж думал, не случилось ли что. Как увижу человека из ваших краев — обязательно о тебе спрашиваю.
Али с трудом стянул оледенелую шубу из овчины, повесил на деревянный гвоздь, вбитый в стену возле дверей.
— Бедный человек — что мертвый, ему не до друзей, не до знакомых. Каким бы он умным и смелым ни был, его жизнь и гроша ломаного не стоит. Присаживайся, не стой. Как нежданно и как хорошо, что ты приехал!
— Не сокрушайся, Али. Богатство — на день, а доброта — на всю жизнь. Главное — быть человеком. Состояние — дело наживное.
Нам ли к лицу горевать о нем? — Андрей присел на край нар.
Али снял кожаные поршни[61], поставил их у печки.
— Так-то оно так, разве я этого не понимаю. Только не справедливо все же устроен мир. Одни гнут спины, другие празднуют… Только разве я мог забыть про вас, забыть все, что вы сделали для нашей семьи! Мы, чеченцы, никогда не забываем ни добра, ни зла. Я всегда помнил о вас, но вот проклятая нужда пригнула к земле и не дает выпрямиться. Ты, Андри, приехал один?
— Нет, со мной товарищ. Помощник, Яков. Ты его не знаешь, он со мной работает недавно.
— А как поживает Наташа? Она здорова? Часто вспоминаю ее вкусный хлеб.
— Просила всем передать поклон. На тебя обижена, говорит, что ты совсем забыл.
Али покачал головой.
— Нет, она не права, — оправдывался он. — Помню, но, ей-богу, времени не хватает. Столько дел: то дрова возить, то дорогу расчищать, то еще куда-нибудь пошлют. Только подумаешь: ну, наконец-то хоть сегодня отдохну, как власти придумывают новую повинность. Вместо налогов и штрафов. Заплатить нечем — значит, отрабатывай.
— Да я шучу, — рассмеялся Андрей, видя, как серьезно воспринял Али его слова. — Старуха и сама прекрасно понимает, как вам здесь нелегко.
— А Ванька чем занимается?
— Повзрослел. В прошлом году женили.
— Женили? И не дал нам знать? А еще говоришь — кунак. Разве, Андри, так друзья поступают?
— Умышленно, Али, не сообщил я тебе.
— Да пропади оно все пропадом, обязательно бы приехали. Что ты, такое событие!
— Нет, мой друг, — серьезно сказал Андрей. — Нельзя было приезжать в то время.
— Почему? — не понял Али.
— Свадьба совпала с шалинскими событиями. Вся станица была на ногах. Ложились в постель, а с оружием не расставались. Как мог я пригласить вас к себе? Случись беда с вами, что мне делать? Тягаться с властями? Ты сам понимаешь, таким, как мы, это не под силу. Разве ты забыл тот случай, когда приезжал к нам с Айзой?
В дом вошла Айза, и разговор мужчин прервался.
— Ну, откупная полагается мне? — спросила Айза.
— Конечно! — согласился Али и рассмеялся. — Что делать, Андри?
Сообщила радостную весть и теперь покоя не дает, требует откупную.
— Айза у тебя молодец, — сказал Андрей, кивнув головой. — Только жаль, не понимаем мы с ней друг друга. Пока тебя не было, мы как немые объяснялись. Она говорит по-вашему, а я глазами хлопаю, понять не могу. А вот с Умаром общий язык нашли сразу.
Особенно понравился ему Яшка. Уже подружиться успели. Айза, между прочим, изменилась. Наши женщины с возрастом полнеют, ваши же — наоборот.
— Толстушки у нас — редкость. — Али вдруг хлопнул себя по лбу.
— О самом главном спросить забыл. Корней-то как там? Семья его здорова?
— Тянет лямку потихоньку. То там кусочек урвет, то здесь.
Завел дружбу со здешними абреками.
— Не окажись он тогда на площади — не сидеть мне сегодня с тобой. Храбрости его можно позавидовать. Пусть во всем ему сопутствует удача.
Айза помешала в котле, попробовала, сварились ли куры, и принялась стряпать галнаш.
— Надо второго гостя позвать. Обед почти готов.
— Куда твой помощник пошел? — спросил Али у Андрея. — За разговорами не спросил о нем.
— Вышел аул посмотреть.
Али снова натянул поршни, накинул на плечи шубу и вышел на улицу.
Айза и Андрей остались вдвоем. Андрей молча глядел на жену друга. Говорить они не могли: она не понимала по-русски, он — по-чеченски. Впрочем, и Али-то изъяснялся не ахти как, хотя его понять все же можно было.
