написал в момент творческого озарения. В эпилоге этого произведения Морис, человек из высшего общества, исчезает в лесной чаще со своим любовником — простым парнем Алексом Скаттером. Это дань памяти отношениям Карпентера и Меррилла. Понимание того, что он не сможет опубликовать «Мориса», по крайней мере пока жива его мать, а может быть и никогда, усугубило творческую депрессию. Форстер посвятил роман «лучшим временам», и до конца его дней произведение оставалось неопубликованным.
Когда началась первая мировая война, Форстер был полон решимости изменить свою жизнь, которая, казалось, все больше заходила в тупик. И в таком состоянии писатель про работал в Международном Красном Кресте в Александрии, в Египте. В 1917 году Форстер встретил и полюбил обаятельного кондуктора трамвая по имени Мухамед эль Алл. Их любовная связь, которая длилась до 1919 года, пока Мухамед не женился, была первым в жизни Форстера сексуальным опытом, который принес писателю удовлетворение и, возможно, высочайшую эмоциональную наполненность. Форстер так никогда и не оправился от смерти Мухамеда, которого в 1922 году туберкулез свел в могилу.
В 1921 году Форстер совершил вторую поездку в Индию и целый год проработал личным секретарем магараджи Деваса. Они стали верными друзьями, и когда магараджа узнал о сексуальных пристрастиях Форстера, то любезно предоставил ему местного мальчика, чтобы доставить гостю удовольствие. Свой индийский опыт Форстер изложил в романе «Поездка в Индию» (1924), который тут же был признан шедевром. В глубине души писатель знал, что никогда больше не напишет другого романа.
Его внимание все более привлекали политические и социальные проблемы, особенно вопросы цензуры и гражданских свобод. В 1928 году Форстер был одним из тех, кто активно протестовал против запрещения противоречивого романа о лесбиянках «Колодец одиночества» Рэдклифф Холл. На протяжении 30-х годов Форстер выступал против распространения фашизма и стал первым президентом Национальной комиссии по гражданским свободам. Очерк Форстера 1938 года «Во что я верю» был волнующим рассказом писателя о своей вере в приоритет ценности отношений между людьми над каким бы то ни было институтом. В этом эссе можно найти известное высказывание:
«Если бы мне пришлось выбирать между изменой родине и предательством друга, я надеюсь, что у меня хватило бы мужества изменить родине».
Во время второй мировой войны Форстер завоевал огромное уважение своими выступлениями на Би-Би-Си, в которых он неизменно проповедовал гуманистические принципы, лежащие в основе борьбы против фашизма и тоталитаризма; в то же время писатель четко выразил свои опасения, вызванные тем, что ради уничтожения тоталитаризма Англии самой придется стать тоталитарной страной. Очерки Форстера на эту тему вошли в сборник «Да здравствует демократия!» (1951).
В 1946 году после смерти матери и потери своего старого лома в Абингерс и графстве Суррей, Форстер переезжает в Книге-Колледж, где ему позволили жить благодаря давним дружеским связям. В последние годы Форстер продолжал научную работу, а также писал либретто для оперы «Билли Буд» Бенджамина Бриттена, поставленной в 1951 году.
В начале 1930-х годов круг друзей Форстера расширяется и туда входят люди из рабочего класса, а также выходцы из Кембриджа, общение с которыми было для него привычным. Особенно плодотворной была для Форстера сорокалетняя дружба с Бобом Бакингемом, семейным полицейским, жена которого нее благосклоннее относилась к присутствию Форстера в семье. Писатель умер 7 июня 1970 года и доме Бакингема в Ковентри. В 1971 году был наконец-то опубликован «Морис».
Воздействие Форстера осуществлялось по двум направлениям: во-первых, он был одним из самых значительных романистов первой половины XX века, и «Морис» (по которому в 1987 был снят фильм) стал новой точкой отсчета в литературе о гомосексуалистах; во-вторых, что, может быть, намного важнее, произведения Форстера были красноречивыми защитниками извечного гуманизма. Для таких людей, как Кристофер Ишервуд, Форстер был примером. Резко критикуя средства массовой информации за низкопоклонство премьер-министру Невиллу Чемберлену во время мюнхенского сговора в 1938 году, Ишервуд писал:
«Да, моя Англия — это Э.М.; антигерой с жидкими, цвета соломы усиками, со светло-голубыми, веселыми глазками ребенка и сутулостью пожилого человека… Пока одни призывают своих последователей быть готовыми к смерти, он просит нас жить, как если бы мы были бессмертны. И он сам поступает так, хотя и тревожится, и боится не меньше нашего, и ни на минуту не притворяется, что это не так. Он, его книги, его принципы — все это подлинные ценности, спасенные от Гитлера…»
Э.М. Форстер был одним из самых человечных общественных деятелей двадцатого века. Постоянное влияние на воззрения геев оказывает терпимая, милосердная, гуманная душа писателя, которая заполняет и слова, и дела Форстера.
59. Марта Кэри Томас
Марта Кэри Томас родилась в семье состоятельных родителей 2 января 1857 года в Балтиморе, штат Мэриленд. Еще ребенком она имела четкие представления о самой себе, противоречащие тому «я», которое хотело видеть в ней общество. Как утверждают, Томас говорила так: «Я не собираюсь выходить замуж и преподавать в школе. Нельзя представить ничего хуже той жизни, которой обычно живет молодая леди». После учебы в квакерском пансионе для девочек Марта Томас продолжила обучение в колледже, несмотря на возражения своего отца, который говорил, что это неплохое заведение для девочек из среднего класса, но неподходящее для людей состоятельных. В 1877 году Томас получила в Корнуэлле степень бакалавра гуманитарных наук. Однако ее попытка заниматься в аспирантуре в Институте Джона Хопкинса закончилась неудачей, потому что ей запретили входить в аудиторию. Нимало не обескураженная, Томас со своей «преданной спутницей» Мами Гуин отправились в Европу, где в 1882 году была удостоена звания доктора философии в университете Цюриха.
Вернувшись с Гуин в Соединенные Штаты, Томас стала деканом факультета английского языка в недавно открывшемся женском колледже «Брина Моура». Между тем богатая филантропка по имени Мери Гарриетт влюбилась в Марту. Она пообещала миллионы для колледжа при условии, что Томас станет его директором. В 1894 году в возрасте тридцати семи лет Томас была избрана вторым директором «Брина Моура». В этой должности она проработала двадцать восемь лет.
Рассказ о том, как Томас ухитрялась лавировать, оказывая внимание двум претенденткам — Гуин и Гарриетт, оставил британский философ Бертранд Расселл, посетивший Марту в 1896 году:
«У Томас был колоссальный заряд энергии, вера в культуру, деловитость бизнесмена и глубокое презрение к мужскому полу… В «Брин Моуре» она была Зевсом, и все трепетали перед ней. Она жила с подругой, мисс Гуин, которая во всех отношениях была полной ее противоположностью… В то время, что мы жили у них, их отношения стали немного обостряться. Госпожа Гуин имела обыкновение уезжать раз в две недели дня на три домой, к семье, и едва она уезжала, тут же появлялась другая леди, мисс Гарриетт, которая исчезала как раз в тот момент, когда должна была вернуться мисс Гуин».
В 1904 году, когда Мами Гуин сбежала с профессором философии, Мери Гарриетт переехала к Томас и стала ее самым близким другом до конца ее дней. Мери умерла в 1915 году. Долгое пребывание Томас в должности директора «Брин Моура» не было безоблачным. Деспотичная и консервативная, Томас активно участвовала в разработке и внедрении программы обучения в колледже. На протяжении долгих лет своей работы Томас нередко вела баталии с преподавательским составом. Однако она твердо придерживалась своих взглядов на то, что в женском колледже должны быть такие же высокие требования, что и в мужском: «Девушки, — писала Марта, — могут учиться, размышлять, составлять конкуренцию мужчинам по самым серьезным аспектам литературы и науки и соображают ничуть не хуже мужчин». Если сравнивать Томас с Джейн Адамс, то, как пишет историк Лилиан Фэйдерман: «Философские выпады Томас не были
