тот момент почувствовал нечто подобное. Я подошел. Мы тут же познакомились. Я положил руку ему на колено — мы поняли друг друга без слов. Он не стал выходить на своей остановке — ехал со мной до конца… С тех пор мы стали ближайшими друзьями».
Уитмен, со своей стороны, воспринимал их взаимоотношения не в таких розовых тонах: в своих дневниках он упоминает о «непрекращающихся угрызениях совести» в отношении Дойля. Уже тогда в его записях звучит современное определение любви между мужчинами — стремление к неразлучности — и он предостерегает сам себя: «Надо подавить в себе эту прилипчивость… Это ненормально — превращает жизнь в пытку… И во всем виновато это патологическое, болезненно расширяющееся стремление к неразлучности».
В 1873 году Уитмена поразил удар, после которого он остался частично парализованным. Оставив Дойля, он уехал в город Кэмден, штат Нью-Джерси, чтобы поправить здоровье, живя в доме у своего брата. В книжном магазине в Кэмдене он повстречал восемнадцатилетнего молодого человека, Гарри Стаффорда, который пригласил Уитмена к себе домой, чтобы познакомить его со своими родителями. Вскоре Уитмен частенько стал наведываться в гости к Стаффордам, иногда жил у них неделями и потом стал осознавать, что он обязан Гарри не только своим выздоровлением, но и всей своей жизнью. Он покупал юноше подарки, дал ему денег на будущую женитьбу, и, когда они вместе отправились погостить у натуралиста Джона Барроуса в город Эзопус, Уитмен сделал такую запись в дневнике: «Мой юный друг и я, когда путешествуем, всегда живем в одной комнате и делим одну постель на двоих». Барроус позднее сетовал: «Не могу по утрам добудиться их к завтраку».
Однако их дружбе приходил конец. Автор биографии Уитмена Филипп Кэллоу пишет: «Гарри никогда не мог понять, кем же все-таки хотел быть для него Уитмен: отцом или матерью, верным другом, или, возможно, женихом, жаждущим его руки и сердца. На самом деле Уитмен был во всех этих качествах и даже более, возродив своим примером утерянные христианские традиции социальных связей; при этом он всячески уходил от прямых ответов на вопросы; закрытый, казалось бы, навсегда ото всех, но и в любой момент рискующий открыться полностью». Во время разлуки с Уитменом Гарри писал ему: «Когда я поднимаюсь наверх в свою комнату, я всегда расстраиваюсь, так как первое, что находят мои глаза, — это твой портрет. Впрочем, такой же портрет есть и внизу и вообще: где бы я ни был, что бы ни делал, повсюду у меня перед глазами стоит твое лицо и ты смотришь на меня».
Уитмен, всегда избегавший навязчивой неразлучности, вежливо и тактично прекратил отношения с Гарри.
В 1879 году его здоровье улучшилось настолько, что он мог совершить путешествие на американский Запад. В 1884 году финансовый успех вышедшего в Филадельфии издания «Листья травы» позволил поэту купить собственный дом в Кэмдене. Через четыре года с ним случился повторный удар, но Уитмен продолжал совершенствовать «Листья травы». Как он сам говорил, «у этой работы не может быть конца».
Он умер 26 марта 1892 года в Кэмдене.
Являясь одним из величайших американских поэтов, Уитмен своим открытым поэтическим исследованием гомоэротических желаний оказал неизгладимое влияние на таких живших с ним в одно время писателей — пионеров гей-литературы, как Эдвард Карпентер и Дж. А. Саймондс (который написал исследование о творчестве Уитмена спустя год после его смерти). Карпентер в 1877 году встречался с Уитменом, а Саймондс переписывался с ним, однако, когда Саймондс в одном из своих писем прямо спросил Уитмена о гомосексуальных фантазиях в «Галамусе», тот, похоже неискренне, ответил ему, что такие вопросы «вызывают у него недоумение», и отрицал возможность присутствия в своих поэмах того, что он называл «неадекватными толкованиями».
Не стоит гадать о том, что на самом деле думал о поэтах цикла «Галамус» Уитмен — так или иначе в конце XIX — начале XX века они однозначно воспринимались как страстные гимны крепнущему самосознанию геев. В 1922 году Карпентер мог откровенно заявить:
«В случае Уитмена, если рассматривать его теснейшие отношения с некоторыми друзьями мужского пола, мы видим уже присутствие нового, органично возникшего вдохновения и новую жизненную силу. Эта сила буквально излучается во всех направлениях его поэмами. Тысячи людей после их прочтения начали для себя отсчет новой эры их жизней … Мы не можем сейчас предсказать того, насколько далеко может пойти этот процесс, но то, что это является одним из факторов будущей эволюции, вряд ли подлежит сомнению. Я имею в виду то, что любовь между мужчинами — а также любовь между женщинами — может стать фактором будущей человеческой эволюции: таким же необходимым и общепринятым, как обычная любовь, которая обеспечивает… выживание человечества».
Уитмен был заметнейшей и влиятельнейшей фигурой на заре движения гомосексуалов за свои права. Его поэмы пробудили дремавшую во многих гомосексуальную чувственность. В этом смысле он был первым современным писателем для геев, имеется в виду, что его произведения воспринимаются гомосексуалами как специально адресованные им, что сам процесс их чтения создает у них чувство общности. Уитмен создал язык гомосексуального желания, он дал голос любви, которая не смела назвать своего имени, хотя сам он так и не решился открыто его назвать. То, что его влияние сильно и по сей день, можно оценить по той дани уважения, которую отдают ему такие знаменитые поэты XX века, как Харт Грэйн, Федерико Гарсия Лорка и Аллен Гинсберг, написавший трепетную поэму-меланхолию «Уолт Уитмен в супермаркете» — она наиболее часто встречается в антологиях современной американской поэзии.
7. Гертруда Штайн
Гертруда Штайн родилась 3 февраля 1874 года в городе Аллегения, штат Пенсильвания. Детство ее прошло в Вене и в Париже, а выросла она в Окленде, где ее отец преуспел в торговле недвижимостью и строительстве. Она изучала психологию в Рэдклиффском колледже под руководством философа Уильяма Джеймса. После завершения учебы в 1897 году она поступила в университет Джона Хопкинса в Балтиморе, где изучала медицину, но вскоре решила, что ее призвание — литература. Во время учебы в университете у нее был роман с женщиной по имени Мэй Букстэйвер, и это вдохновило Штайн написать роман «Q.E.D.», ее единственное произведение с ярко выраженным лесбийским содержанием. Она не разрешала публиковать этот роман при своей жизни.
В 1903 году Штайн и ее брат Лео переехали жить в Париж, где жили в одной квартире до 1912 года. Лео Штайн стал довольно известным критиком-искусствоведом, и они вместе с сестрой собрали значительную коллекцию картин кубистов, а также сплотили вокруг себя много художников. Их дом стал местом, в котором собирались такие люди, как Пабло Пикассо, Анри Матисс и Жорж Брак. Штайн была хозяйкой этого салона для избранных, и ее мнение имело огромный вес. Ее экспромтом сделанные комментарии создавали или рушили репутации. Художественные концепции и техника художников, с которыми дружила Штайн, влияли на ее собственный стиль письма, особенно в части повторов, фрагментирования и застывшей простоты в сочетании с хитросплетениями великой сложности. Ее первая книга «Три жизни» — исследование жизни трех женщин из рабочего класса — была опубликована в 1909 году.
В 1905 году к Штайн в гости в Париж приехала ее старинная балтиморская подруга, которую звали Этта Коун. Между ними с новой силой вспыхнула страсть. Под влиянием Штайн она увлеклась современным искусством и по возвращении в США вместе со своей сестрой Клэрибель, руководствуясь советом своей подруги, собрала одну из крупнейших коллекций раннего периода авангардного искусства в Америке.
В 1907 году Штайн познакомилась с Элис Б.Токлэс (1877–1967), которая затем стала ее вечной спутницей жизни и с которой они не разлучались с 1912 года. Их квартира на рю де Флерю, 27 стала самым известным в Париже литературным салоном, где часто бывали такие американские писатели-изгнанники, как Шервуд Андерсон, Ф. Скотт Фицджеральд и Эрнест Хемингуэй, которым Штайн дала свое знаменитое определение «потерянное поколение».
В конце 20-х годов Штайн и Токлэс жили то в Париже, то в загородном доме в Билиньи. В 30-е годы она сотрудничала с известным своей гомосексуальностью композитором Вирджилом Томпсоном. Они