Пытаясь научно обосновать феномен реинкарна-ции, доктор Пасрича в своих выводах пошла 'от противного', исключая те или иные гипотезы. Это не детские фантазии, утверждает она, так как ребенок говорит о реальном человеке, личность и обстоятельства жизни которого достоверно установлены. Рассматривалась также возможность так называемой генетической памяти. Однако и эту версию пришлось отвергнуть, так как в подавляющем большинстве случаев отсутствовали даже отдаленные родственные связи между 'перерождениями'.
Не исключалась возможность и таких объяснений реинкарнации, как экстрасенсорная связь. Однако против этого говорит тот факт, что лишь у трех обследованных детей были обнаружены экстрасенсорные способности. А как же объяснить частое появление 'врожденных отметин' на телах малолетних детей там, где были у них смертельные ранения в их 'прошлых жизнях'?
Невозможно с помощью 'экстрасенсорной гипотезы' объяснить и случай Уттары, в которую вселилась душа бенгальской женщины, жившей в начале XIX века.
'ВСКОРЕ МЫ ВСТРЕТИМСЯ ВНОВЬ'
Рассказывает польский журналист А. Донимирский, автор книги 'Один ли раз мы живем?':
'Инженер Стефан Янкович в 1964 году попал в тяжелую автомобильную катастрофу. Он был выброшен из машины и найден на дороге без сознания. Будучи возвращенным к жизни, инженер описал свои 'видения' начиная с момента потери сознания. Янкович говорит о трех фазах этого 'сна'.
Первая фаза началась сразу после потери сознания, в образе пребывания вне тела. Янкович был убежден, что умер, однако не ощущал никакого страха, а скорее интерес, что же сейчас произойдет? Чувствовал, что как бы плывет, а также слышит разные голоса, видит фигуры и т. д. Янкович рассказывает:
— Казалось, что кто-то меня несет, кто-то заботится обо мне и управляет мной, проводя все выше, в иной мир, поскольку я был там абсолютным новичком.
По мере вознесения вверх инженера наполнял покой, возвращалось чувство равновесия, утраченное в момент автокатастрофы.
Вторая фаза. Теперь он парил над местом автомобильной аварии.
— Я видел свое тяжко израненное, безжизненно лежавшее тело. Видел машину и людей, собравшихся вокруг нее. Я мог хорошо слышать, о чем они переговаривались между собой. Врач сделал мне какой-то укол. Я слышал, как он говорил, что у меня сломаны ребра и поэтому нельзя сделать массаж сердца. Обратил внимание и на то, что он разговаривал со смешным итальянским акцентом. Наконец врач сказал: 'Ничего нельзя поделать. Он уже мертв'.
Третья фаза. Янкович вспоминает ее как своего рода фантастический спектакль, состоявший из ряда образов и сцен из прожитой им жизни. Каждая сцена или каждый фрагмент жизни воспроизводились с мельчайшими подробностями.
— Однако у 'режиссера', — говорит Янкович, — имелся свой особенный способ 'инсценировки', поскольку сначала я видел последнюю сцену, то есть момент моей смерти. А уже потом наблюдал другие сцены — одну за другой, вплоть до дня моего рождения. Очередность демонстрации сцен, следовательно, была противоположной истории моей жизни. В этом 'спектакле' был я не только главным актером, но одновременно и зрителем. Это очень трудно объяснить. Я как бы 'плавал' в некоем пространстве, где раздвоился и видел себя со стороны, слышал все, что говорил…
Укол прямо в сердце, сделанный врачом, вернул инженера Янковича к жизни'.
'Веками люди, находившиеся на волосок от смерти — бывшие в состоянии глубокого беспамятства, возвращались потом к жизни и рассказывали, что пережили. По их словам, они видели свое безжизненное тело, потом видели некий ослепительный свет, вслед за этим — прекрасный пейзаж, на фоне которого появлялись духи умерших дорогих им людей' — так начинается книга М. Сэмбона 'Воспоминания о смерти. Медицинские исследования' (Нью-Йорк, 1986).
Как видно по названию, эта книга — не эссе и тем более не роман. Это рассуждения хирурга из штата Джорджия, записавшего рассказы людей, которые побывали на пороге смерти.
Сорокатрехлетний служащий говорит:
— Я проник в светящийся круг. Навстречу мне вышли дедушка с бабушкой, отец и дядя, недавно покончивший жизнь самоубийством. Все они были одеты в белые халаты и улыбались. Никогда прежде я не видел их такими здоровыми и счастливыми. Я потянулся обнять их, но они дружно отстранились от меня. Отошли в сторону, молчаливыми кивками прощаясь со мной. Бабушка обернулась, уходя, и сказала: 'Вскоре мы встретимся вновь'.
А вот еще один рассказ из книги 'Воспоминания о смерти' — сообщение менеджера из штата Флорида, который в 1970 году попал в автокатастрофу. Его привезли в операционную, и там он потерял сознание.
— Я оказался в темном черном тоннеле, — вспоминает менеджер, — но в глубине тоннеля был виден свет, как будто кто-то держал там в руке зажженную лампу. Я двинулся по направлению к свету. И тут вдруг обнаружил, что несусь вперед по воздуху со страшной скоростью. Свет становился все ярче. Все вокруг было уже не черного, а голубого цвета прекрасного оттенка, которого я никогда ранее не видел… Потом я почувствовал, как кто-то погладил меня по голове, и услышал приказывающий голос: 'Возвращайся. Твое дело на Земле еще не закончено…' Голос был столь громким, что напоминал гром.
НЕЗНАКОМЕЦ В БЕЛОМ ПЛАЩЕ
Вера Прокофьевна Н. из Киева, просившая не указывать ее фамилию, сообщает в своем письме:
'Приехала ко мне однажды в гости приятельница. Сели мы с ней ужинать, а времени было уже половина одиннадцатого. Вдруг слышим, открывается дверь. Потом закрывается, и кто-то легкими шагами подходит к нам. Мы испугались и хотели в панике дружно выскочить в окно со второго этажа. Шаги невидимки перестали звучать, и мы ощутили, что кто-то стоит перед нами и пристально смотрит на нас. Попытка выброситься со страха в окно окончилась ничем. Мы не смогли сдвинуться с места. Не могли даже слово вымолвить — такая была скованность.
Страшное ощущение чужого присутствия в доме продолжалось минут пять. Затем опять раздались шаги. Некто невидимый прошествовал к двери. Та открылась и закрылась, щелкнул дверной замок…
И был еще один очень странный случай в моей жизни.
Моя покойная мать жила в то время в Белоруссии, в глухом поселке, а я — в Киеве. И вот в одну из январских ночей мне что-то не спалось. Вдруг послышался стук в дверь. Удар был один, но необычайно сильный. Потом слышу, внезапно открылась сама собой дверь в прихожей, а следом за ней и тоже сама собой дверь, ведущая из прихожей в комнату. Из открывшейся двери повеяло на меня ледяным морозным ветром.
Я вскочила с постели, с ужасом посмотрела на самопроизвольно распахнувшуюся дверь. В ночных сумерках увидела — стоит в прихожей необыкновенно высокий и широкий в плечах человек в белом странном плаще. Его голова была покрыта накидкой. В правой руке блестело что-то — длинное, металлическое, вроде меча. Лицо — крупное, но очень худое. Самое же удивительное: из глубоких глазниц сияли огненные глаза, горевшие как лампочки.
Это страшилище стояло в прихожей как вкопанное и смотрело на меня.
Сердце мое вырывалось из груди от страха. Я закричала что есть силы и бросилась к окну, не сводя глаз с чудовища. Но тут незнакомец повернулся через плечо и направился к выходу. При этом он громко и отчетливо произнес лишь одно-единственное слово: 'мама'. Открыл дверь, перешагнул через порог и с грохотом захлопнул за собой дверь… А я все никак не могла прийти в себя. Сердце стучало, была такая сильная общая слабость, что я еле смогла включить в комнате свет.
Утром пришла телеграмма, уведомлявшая о том, что моя мама умерла в два часа ночи…'
