со стремительным и полным переходом от сна к бодрствованию дикаря; comprehensive — всесторонний; полный; glide — скольжение; плавное движение). In the night-light he made out a dark object in the midst of the grass (в ночном свете он различил темный предмет среди травы = в траве; to make out — увидеть; различить) and brought his gun to bear upon it (и поднял ружье, чтобы прицелиться; to bring — приносить; приводить в какое-либо состояние; to bear — нести; наводить на цель /об оружии/). A second croak began to rise (снова послышалось карканье: «второе карканье начало происходить»; to rise — подниматься; происходить, случаться), and he pulled the trigger (и он спустил курок: to pull — тянуть; trigger — курок). The crickets ceased from their sing-song chant (сверчки приостановили свое однообразное пение; sing-song — монотонный; chant — произнесение нараспев), the wildfowl from their squabbling (дичь /остановила/ свою перебранку), and the raven croak broke midmost and died away in gasping silence (а карканье оборвалось на середине и замерло в удушающей тишине; to break — ломать/ся/; прерывать/ся/; to die away — замирать /о звуке/).
The Factor roused, not with the abrupt start of civilized man, but with the swift and comprehensive glide from sleep to waking of the savage. In the night-light he made out a dark object in the midst of the grass and brought his gun to bear upon it. A second croak began to rise, and he pulled the trigger. The crickets ceased from their sing-song chant, the wildfowl from their squabbling, and the raven croak broke midmost and died away in gasping silence.
John Fox ran to the spot (Джон Фокс подбежал к тому месту; to run) and reached for the thing he had killed (и протянул /руку/ к тому /существу/, что он подстрелил: «убил»), but his fingers closed on a coarse mop of hair (но его пальцы сомкнулись на грязной копне волос) and he turned Snettishane's face upward to the starlight (и он перевернул Снитишейна лицом к звездам: «к свету звезд»). He knew how a shotgun scattered at fifty yards (он знал, какой у ружья разнос /дроби/ с пятидесяти ярдов; to scatter — разбрасывать, раскидывать), and he knew that he had peppered Snettishane (и он знал, что нашпиговал: «наперчил» Снитишейна /дробью/; to know) across the shoulders and in the small of the back (от плеч: «через плечи» до поясницы). And Snettishane knew that he knew (и Снитишейн знал, что тот знает), but neither referred to it (но ни тот, ни другой не обмолвились об этом; to refer — ссылаться; упоминать).
John Fox ran to the spot and reached for the thing he had killed, but his fingers closed on a coarse mop of hair and he turned Snettishane's face upward to the starlight. He knew how a shotgun scattered at fifty yards, and he knew that he had peppered Snettishane across the shoulders and in the small of the back. And Snettishane knew that he knew, but neither referred to it.
'What dost thou here?' the Factor demanded (что ты здесь делаешь? — вопросил управляющий; dost thou = do you; to demand — требовать; задавать вопрос). 'It were time old bones should be in bed (в такое время старым костям надлежит быть в постели; it were time = it is time).'
But Snettishane was stately (но Снитишейн был полон достоинства; stately — величественный; производящий впечатление) in spite of the bird-shot burning under his skin (несмотря на жжение дроби под кожей; in spite of — несмотря на).
'Old bones will not sleep,' he said solemnly (старые кости не желают спать, сказал он торжественно; solemn — священный; важный). 'I weep for my daughter, for my daughter Lit-lit (я оплакиваю мою дочь, мою дочь Лит-Лит), who liveth and who yet is dead (которая /будучи/ живой, тем не менее, уже умерла; liveth = lives; yet — еще, пока; тем не менее), and who goeth without doubt to the white man's hell (и которая, без сомнения, попадет в ад белых людей; goeth = goes).'
'What dost thou here?' the Factor demanded. 'It were time old bones should be in bed.'
But Snettishane was stately in spite of the bird-shot burning under his skin.
'Old bones will not sleep,' he said solemnly. 'I weep for my daughter, for my daughter Lit-lit, who liveth and who yet is dead, and who goeth without doubt to the white man's hell.'
'Weep henceforth on the far bank, beyond ear-shot of the Fort (впредь оплакивай /ее/ на том берегу, за пределами слышимости из форта; henceforth — с этого времени; earshot — расстояние, на котором слышен звук),' said John Fox, turning on his heel (сказал Джон Фокс, развернувшись /чтобы уйти/; turn on one's heel — круто повернуться: «повернуться на своей пятке»), 'for the noise of thy weeping is exceeding great (потому как шум от твоих стенаний превышает все пределы; to exceed great — переходить все границы) and will not let one sleep of nights (и не дает спать по ночам).'
'My heart is sore,' Snettishane answered (сердце мое болит, — ответил Снитишейн; sore — больной; страдающий), 'and my days and nights be black with sorrow (и мои дни и ночи черны от скорби; be black = are black).'
'As the raven is black,' said John Fox (так же черны, как ворон, — сказал Джон Фокс).
'As the raven is black,' Snettishane said (так же черны, как ворон, — сказал Снитишейн).
'Weep henceforth on the far bank, beyond ear-shot of the Fort,' said John Fox, turning on his heel, 'for the noise of thy weeping is exceeding great and will not let one sleep of nights.'
'My heart is sore,' Snettishane answered, 'and my days and nights be black with sorrow.'
'As the raven is black,' said John Fox.
'As the raven is black,' Snettishane said.
Never again was the voice of the raven heard by the river bank (никогда больше голос = крик ворона не раздавался: «не был слышен» у берега реки). Lit-lit grows matronly day by day and is very happy (Лит-Лит становится все солиднее/все более похожей на матрону день ото дня и очень счастлива). Also, there are sisters to the sons of John Fox's first wife (еще появились: «есть» сестры у сыновей Джона Фокса от первой жены) who lies buried in a tree (которая лежит, похороненная на дереве). Old Snettishane is no longer a visitor at the Fort (старый Снитишейн в форт больше не показывается: «больше не посетитель форта»), and spends long hours raising a thin, aged voice (и проводит долгие часы, возвышая свой тонкий старческий голос) against the filial ingratitude of children in general (о: «против» неблагодарности детей /по отношению к родителям/ в общем; filial ingratitude — сыновняя/дочерняя неблагодарность) and of his daughter Lit-lit in particular (и своей дочери Лит-Лит в частности). His declining years are embittered by the knowledge that he was cheated (его преклонные годы омрачены сознанием: «знанием» /того/, что его обманули; to embitter — озлоблять; наполнять горечью; bitter — горький), and even John Fox has withdrawn the assertion (и даже Джон Фокс отказался от своего мнения: «утверждения»; to withdraw — отдергивать; брать назад /о словах/) that the price for Lit-lit was too much by ten blankets and a gun (что цена за Лит-Лит была превышена десятью одеялами и одним ружьем).
Never again was the voice of the raven heard by the river bank. Lit-lit grows matronly day by day and is very happy. Also, there are sisters to the sons of John Fox's first wife who lies buried in a tree. Old Snettishane is no longer a visitor at the Fort, and spends long hours raising a thin, aged voice against the filial ingratitude of children in general and of his daughter Lit-lit in particular. His declining years are embittered by the knowledge that he was cheated, and even John Fox has withdrawn the
