– Девчонки меня вообще не интересуют. Мне нужна одна девчонка. В единственном числе. Моя.
– Это трудно. Найти одну свою.
– Извилист путь и долог, – нараспев произнес незнакомец. – Легко ли муравью меж тысячи иголок найти одну свою? Я найду. Это несложно. Надо искать, и она найдется…
– Давно ищете?
Он посуровел, и вдоль его виска обозначилась фиолетовая ниточка.
– Неважно. Давайте лучше говорить не обо мне, а о вас.
«Я тоже ищу одного-единственного», – хотела сказать Марина, но вовремя остановила себя. Еще даже и не познакомились, а тут такие откровения. И вполне возможно, что и не познакомимся. Во всяком случае, лично я не рвусь знакомиться. Хватит уже этих знакомств и катаний в больших машинах с мягкими диванами. Мама права. Пора перебеситься. Взять перерыв. Дома посидеть. Поступить в институт. За ум взяться. А парень интересный. Не дурак, не пошляк. Культурный. Стихи читает. Слишком нарядный для буднего дня – но видать, у него стиль такой. Чтоб отличаться от большинства. Все, значит, в кожаных куртках – а я буду в белой рубахе и пиджаке…
Тем временем слишком нарядный продолжил саморазвенчивание:
– Кстати, машина не моя. Компаньона.
– Как же вам человек доверил такую машину?
– Доверяет, вот и доверил. Мы с ним вот так.
Он оторвал руки от руля и сцепил в замок указательные пальцы.
– Такую машину, – честно сказала Марина, – я бы никому не доверила. А ездила б только сама. Что мое – то мое.
– Да. Понимаю. Я всегда считал, что частную собственность придумали женщины. Они от природы бережливы и осторожны.
– И правильно! Так и нужно.
– И еще. Женщины никогда не бывают щедрыми.
– Похоже, вы скрытый женоненавистник.
– Нет. Это я в свой образ романтики подпускаю. Намекаю, что в бурном прошлом женщины доставляли мне страдания.
– А на самом деле? Не доставляли?
– Не скажу.
– Я догадаюсь, – сказала Марина, – как было. Вы ждали от женщины щедрости – а она ее не проявила, так?
– Щедрости от женщины я жду в особых обстоятельствах. В интимных.
– Ах, вот оно что.
– Да. И бывает такое только в одном случае. Когда двое любят друг друга…
Марина, наконец, решилась рассмотреть повнимательнее своего нового знакомого (кстати, пора бы уже и познакомиться) и, отбросив стеснение, повернулась – и вздрогнула. Его профиль, секунду назад правильный, вдруг резко деформировался, угол рта поехал, от него к уху пошли полукругом морщины; сидящий рядом культурный и улыбчивый молодой чело век оскалился, подобно волку. Миг – и гримаса крайней досады исчезла.
– Менты, – сказал он, притормаживая. – Веди себя спокойно. Они сейчас очень нервные.
Она огляделась. Автомобиль обступили коренастые – поперек себя шире – мужчины в пятнистом. Автоматы держали удобно. «На изготовку» – кажется, так это называется у них, у мужчин. В армии, в милиции, в ОМОНе или откуда там взялись эти страшные, увешанные железом люди.
– Выходи из машины, – приказали они ее спутнику. – Предъяви документы.
– Пожалуйста. А что случилось?
– Ничего. Проверка. Оружие, наркотики при себе имеешь?
– Нет.
– Руки на капот.
Они обыскали его карманы.
– Можешь ехать… А тачка у тебя нормальная. Как раз, чтобы девочку прокатить.
Тут спутник Марины выпрямил корпус, повернул голову и сверкнул глазами. Марине стало не по себе; мужчины больших страстей, окружавшие ее в последние месяцы, показались маленькими детьми по сравнению с невысоким человеком, швырнувшим в своего вооруженного до зубов собеседника такой взгляд.
– Какая она тебе «девочка»?! Повежливей, понял?! Это моя невеста.
– Спокуха! – напряженно выкрикнул один из пятнистых, удобнее перехватывая автомат. – Не психуй. А ты, значит, жених?
– Жених!
– Хрен с тобой. Езжай, жених.
– Благодарю, – ледяным тоном ответил «жених», и через несколько секунд они уже трогались с места, при этом успев услышать, как пятнистый со смешком бросил приятелю:
– Вот, Федя, понял, как бывает? Еще невеста, а уже не девочка.
Марина не смогла долго сдерживаться.
– Зачем ты сказал, – от удивления и волнения она не заметила, как перешла на «ты», – что я твоя невеста?
– Чтоб этот дурак не расслаблялся и не болтал лишнего. Кстати, раз уж я назвал тебя невестой, предлагаю познакомиться. Меня зовут Матвей.
10. Трактористы
Мать капитана милиции Сергея Свинца, коренная жительница деревни Мягкое, в шестьдесят пятом году вышла замуж за односельчанина и в положенный срок родила близнецов Федота и Федора.
Спустя год понесла третьего и родами его скончалась.
Отец троих сыновей тракторист Георгий Свинец почернел от горя, но потомство выходил при помощи родни и добрых людей, каких в деревне Мягкое нашлось немало. Через пятнадцать лет три брата Свинца обратились в краснощеких, скорых на руку отроков, крепкоплечих, белоголовых, – естественно, в хулиганов, быстро вызнавших вкус табака и самогона. Так или иначе, в восемьдесят втором, как помер Брежнев, старшие пошли в армию и заделались танкистами, а через год и младший примерил кирзовые сапоги. Написал подряд три заявления в Афган, но оказался, наоборот, в Тверской области. Отслужив, старшие вернулись, все в значках, в плечах косая сажень, и зажили себе удобно: первенец, Федот, унаследовал от отца трактор, и не было в те времена в деревне Мягкое тракториста лучше, нежели Свинец-старший. Средний, на две минуты опоздавший Федор, окончил заочно лесотехнический институт и заделался лесником.
С младшим Серегой вышел особый случай. Отец его жалел: старшие братья почем зря мутузили пацаненка, гнобили, подсмеивались, шпыняли, а Сережка рос и рос, явил тягу к книжкам, давал сдачи, тягал гири, утрами висел на турнике, гонял в футбол и хоккей и воплощал все надежды отца на лучшую и сытую судьбину.
Вдруг, уж после армии, когда старшие отженились, своими домами зажили, свою редиску воткнули в серую земельку личных огородов, Серега обозначил презрение к редискам, к огородам, пошел в менты и давай расхаживать по деревне в казенных сизых штанах с кантом. В кармане – смазанный пистолет. Скажи или сделай худое – шмальнет не задумываясь.
Один раз было дело. Уже и Андроп хизнул, и Черненко, и наступал повсеместный бардак, и все смешалось, Горбачев провозгласил гласность и трезвость (как он себе это представлял?) – вдруг Серега Свинец стрельнул известного по деревне хулигана, дебошира и пьяницу Петруху Кислого. Был суд, полдеревни пришло, и вскрылось, как гражданин Кисляк упился на Пасху яблочной наливки, и затеял прогуливаться по кладбищу, и справил нужду на чью-то могилу, а на вежливое замечание служителя закона
