Рычагов удивленно приподнял брови и вопросительно посмотрел на командира полка. Тот, однако, и не собирался выходить из ступора. Понимая, что пояснений от него не дождешься, генерал повернулся к Андрею и прорычал:
— Сведения, говоришь? А это твоя работа? — он указал на глаз Никифорова.
— Так точно! Но он первый начал!
— Даже так! Ну ты даешь! Может и мне еще врежешь? — на обычно решительном лице генерала появились признаки неуверенности. Слишком уж нестандартный случай! С одной стороны его, конечно, заинтриговало заявление этого младшего лейтенанта о каких-то сведениях. Сейчас время такое, что все может быть! Да и фингал под глазом особиста явно импонировал Рычагову. Типа 'знай наших!'
С другой стороны, он не мог не понимать, что согласие на встречу с настолько подозрительной личностью при таком количестве свидетелей, неминуемо вызовет лавину донесений, быстро достигнущих самого 'верха'. Что могло привести в дальнейшем к разным неприятностям.
'Ну что, 'Game Over?', — уныло подумал Андрей, жадно вглядываясь в лицо генерала и не находя там ничего особо утешительного.
'Можно разыгрывать последний акт драмы под названием 'Убит при попытке к бегству'?' — возвращаться обратно в лапы особиста он категорически не собирался.
— Я могу надеть ему наручники! — вдруг, неожиданно даже даже для самого себя, заявил уже совсем запутавшийся в происходящем Никифоров.
Это выступление решило дело. Окинув презрительным взглядом фигуру не сладившего с каким-то молокососом особиста, Рычагов фыркнул:
— Я и сам справлюсь, если понадобится! Пошли, младший лейтенант, у тебя будет пять минут!
Глава 5
В кабинете командира полка, куда тот их проводил, так и не проронив ни слова, Никифоров все-таки пристегнул Андрея наручниками к стулу, во избежание. Рычагов, в отсутствие публики, не сильно возражал, пробурчав что-то невразумительное. Закрылась дверь и генерал, усевшись за письменный стол и вперив в Воронова буравящий взгляд, произнес:
— Ну и? Излагай!
Андрей понимал, что должен успеть всерьез заинтересовать Рычагова до того, как тот начнет звать санитаров. Поэтому решил шокировать его с самого начала.
— А ведь вас скоро расстреляют, товарищ генерал, — тихим, печальным голосом начал он.
Лицо генерала начало багроветь
— И вашу жену, кстати, тоже. И я знаю, как этого избежать, — быстро добавил Андрей, стараясь успеть до взрыва. Он не замедлил состояться:
— Ты, твою мать, предсказатель…! Я тебе сейчас твое собственное будущее на твоей же морде намалюю! Давай выкладывай, кто ты такой!
— Я бы вам рассказал, кто я такой, но вы же меня и слушать не захотите. В психушку отправите. А чтобы вы не сомневались, что я много чего знаю, я могу сообщить вам сейчас о завтрашнем событии, о котором никто знать не может. А вы проверите, получив подтверждения из разных, абсолютно независимых друг от друга источников.
— Так значит, предсказатель, все-таки. Я тебя не в психушку, я тебя…
— А вам не интересно, за что вас расстреляют? — резко прервал бушующего Рычагова Андрей.
— Ну и за что же, по-твоему? — хоть как-то, наконец, втянулся в разговор генерал, несмотря на переполняющий его гнев. Такой вопрос было трудно игнорировать.
— Ну, формально, как водится, припишут какой-нибудь липовый заговор против руководства, — Андрей кивнул вверх. Рычагов оторопело посмотрел на него. Он не знал никого, кто мог бы ТАКОЕ сказать в открытую. Разве что, действительно, псих.
— А в действительности за провал подготовки советской авиации к войне, — жестко, с напором продолжал Воронов. — За слишком высокую аварийность в частях и, особенно, за попытку свалить ответственность за это на авиапромышленность, ударными темпами выпускающую самолеты новых марок!
— Каких еще новых марок? — по инерции спросил удивленный Рычагов. Кто, как не он, знал, что никаких новых типов самолетов серийно авиапромышленность на данный момент не выпускает.
— Скоро начнется серийный выпуск новых истребителей Як-1, МиГ-3 и ЛаГГ-1. А авиационные части, под вашим руководством, не смогут их освоить в срок.
— Каких-каких истребителей? — переспросил генерал.
'Тьфу, ты, забыл, что их еще не переименовали!' — запоздало вспомнил Андрей.
— Это И-26 Яковлева, И-200 Микояна и Гуревича и, кажется, И-301 Лавочкина. Их скоро переименуют по первым буквам фамилий конструкторов.
Рычагов долго смотрел на Андрея и, наконец, спросил:
— Откуда ты все это знаешь, младший лейтенант?
— В том-то и дело, что никакой я не младший лейтенант, — со вздохом ответил тот, понимая, что дальше тянуть резину с ГЛАВНЫМ признанием не имеет смысла. — Еще вчера на моем календаре было 18 сентября 2009-го года. Но произошел случайный перенос – и вот я здесь, у вас, в теле какого-то младшего лейтенанта.
Генерал продолжал смотреть на него непонимающим взглядом. 'Блин, ну почему в те времена не писали книги про всяких попаданцев. Тогда бы он сразу понял, о чем речь.'
— Это сплошной материализм, никакой мистики, — поспешил Андрей ему на помощь. — Просто параллельные миры, у нас это научно доказанный факт. Такое случается не в первый раз. Поэтому я не сильно и переживаю, к тому же всегда могу вернуться, — продолжал он вешать лапшу на уши.
До Рычагова, кажется, начало медленно доходить. Он встал и молча прошелся по кабинету, пытаясь заставить себя размышлять логически. 'Явный случай шизофрении. Но он же летчик, как он смог пройти кучу медицинских проверок, в том числе и у психиатров? И главное, откуда строевой летчик, черт возьми, может знать в подробностях о всех совершенно секретных опытных истребителях? Придумать, что их переименуют? И, что меня расстреляют за их плохое освоение в войсках? Может он немецкий шпион? И, одновременно, псих? Потому что только псих может говорить так, как он. И про жену еще'.
— А почему мою жену расстреляют? — спросил он.
— Наверное, за близкую связь с врагом народа, — тихо ответил Андрей. — Откуда я знаю, я же не изучал специально твою биографию. Так, упоминания в разных источниках. Повезло еще, что я вообще интересовался военной историей.
Генерал даже не заметил 'тыканья', настолько он был потрясен разговором. 'Просто не знаю, что и думать. Звучит абсолютно невероятно, но так хочется в это поверить!'
— Ты что-то говорил о проверке? — вспомнил он.
— Да, конечно. Завтра, 15 августа, немцы предпримут самый массированный налет на Англию за все время войны. Люфтваффе совершит около двух тысяч боевых вылетов. Теперь о том, о чем еще не знают заканчивающие сейчас планирование операции офицеры Люфтваффе. Десятки английских истребителей, наведенные на цель радиолокационными станциями, встретят немцев над побережьем Англии и не допустят их до целей, нанеся им при этом огромные потери. Англичане будут утверждать, что сбили около 200 немецких самолетов, на самом деле около 80, в основном бомбардировщиков. Сами потеряют около 40 истребителей. Немцы назовут этот день 'Черным четвергом'. Ты запиши цифры, чтобы потом не говорил, что не запомнил, — закончил Андрей рассказ.
Рычагов, что-то пробурчав, цифры, тем не менее, записал. Потом поднял взгляд на Андрея:
— А с тобой мне что пока делать? Ладно, сейчас поедешь со мной на совещание в штабе округа. В наручниках, а там посмотрим. Там я тебя где-нибудь пристрою, до завтра. Черт, придется просить у Соболева конвой, со мной же только шофер.
— А ты вместо конвоя возьми местного особиста, одного, я же все равно в наручниках, — мягко
