после звездного метаморфоза, столь пагубного для второй планеты, третья, наоборот, станет вполне пригодной для жизни. Пока же там развернулось локальное терроформирование.
— Ну, что, Генрих? — голос Корнея оторвал от мрачных размышлений. — Чего решил? Ты, я вижу, пользуешься здесь авторитетом. Помог бы уговорить их принять мое предложение. Если они действительно такие молодцы, как говоришь, с ассимиляцией проблем не возникнет. Будет твой Лугс в КОМКОНе консультировать или космолеты водить, а Динга — на субмарине плавать, китов пасти…
— Ты не понимаешь главного, Корней. Быть контакту или нет — от нас уже не зависит. Вопрос в том, каким будет этот контакт. Сигмадраконцы знают о нас и в нашей скрытности подозревают враждебность. Они обнаружили не только наше присутствие в своей системе, но и то, откуда мы пришли. Скоро они сами смогут добраться до Земли!
— На чем? На своих атомных черепахах?
— У них есть абсолютный отражатель из мезовещества. Когда он появился в конце ХХ века у нас, мы уже задумывались о межзвездных перелетах. Я подсчитал — в принципе имперский взрыволет может достичь 30 % скорости света. После модернизации они будут летать в два-три раза быстрее. Это значит, что сигмадраконские корабли смогут долететь до Солнечной системы за восемьдесят-сто лет. Подготовленный экипаж в анабиозе это выдержит. А ведь они могут послать и автомат с ядерными ракетами…
Да, — Корней потер массивное набровье. — Ты знаешь, Генрих, я только что вдруг понял, что, может быть, всё складывается не самым худшим образом. Ну, в смысле, что Сигма Дракона скоро взорвется и ничего этого не будет.
Казалось, Яшмаа сам испугался произнесенных им страшных слов. Наставшее взаимное молчание прервал просунувший голову в люк барон Лугс:
— Имперская делегация пребывает через пять минут. И еще. Я пересмотрел свое решение и восстановил штурмана Хэнга в должности. Считаю его человеком из своей команды и настоящим алайцем, на какой бы он планете ни родился!
Часть 5. Вин
Пломбир как пломбир, разве что не тает, пока не положишь на язык… В принципе, и у нас такое возможно без всяких этих субмолекулярных модификаций. Сделать, например вазочку-холодильник на криоэлементах. Вин решительно отодвинула мороженое. Есть расхотелось, как только Баг сердито поднялся и пересел подальше. Подумаешь, не понравилось ему, что она пригласила за столик имперцев — барона Грогала и брата Ригга. Монах-ксенолог сочувственно покачал головой:
— Извините, я, наверное, обидел Вашего друга. Но его реакция меня радует. Он не скрывает своей нелюбви, а, значит, четко отделяет себя от нас — «крысоедов». Чуть ли не все беды на Гиганде оттого, что мы никак не можем принять наши различия. Вот почему, извините, ваши герцоги триста лет держатся за свой титул, до сих пор не объявили себя императорами Юга? Да потому, что мечтали не о новой империи, а об алайской династии Империи старой…
— А разве Эстор уже не видит Алай своей неотъемлемой частью? — с ехидцей спросила Вин, покосившись на насупившегося Грогала.
Ригг воздел руки:
— Вот уж, воистину, имеющий очи, да видит! У вас свой язык, своя религия, даже стрелки на часах у вас идут в другую сторону, а наши политики упорно продолжают считать алайцев чем-то вроде Ирукана. Дескать, побунтуете, да и вернетесь в лоно Матери-Империи. Нет, только когда мы поймем, что мы разные, что у каждого у нас свой путь, только тогда мы сможем договориться и жить в мире и согласии!
Тут монах смутился от своей эмоциональной речи и замолчал, защелкав четками.
— Да, часто легче договориться с дальними, чем с ближними, — как бы нехотя вступил в беседу барон Грогал. — Крупно не повезло, что первые инопланетяне, которые нам встретились, оказались так похожи на нас. Если бы Гиганду обнаружили не седьможуки, а другие, вроде тех глазастых мешков, вряд ли они решили учить нас правильной жизни.
Вин скользнула взглядом по землянам, заполнявшим кафе. Да, они выглядели практически как обычные люди, ну только, пожалуй, несколько невоспитанные. Ведут себя как шаловливые дети — шумят, жестикулируют, смеются, сверкая вспышками белозубых улыбок. Вот один вдруг вскочил, опрокинув стул, и рванул сюда. Подбежал, подпрыгивая, к их столику и выкрикнул в лицо растерявшемуся Риггу:
— Поп! Хошь в лоб?!
Сзади загоготали. Грогал начал медленно подниматься, одергивая мундир, но нахала уже уводил мигом появившийся рослый землянин с эмблемой семиугольника на шевроне.
— А нас охраняют, — разочаровано произнесла Вин.
— Они следят, чтобы мы не разговаривали с посторонними. Особенно о Гиге. Бояться, что эти весельчаки расстроятся от нашей печальной участи.
Отсюда открывался отличный вид на сверкающую над облачным морем огненную точку Гиги. С Айгона дневное светило казалось совсем крошечным, безобидным. Не получалось представить ее готовой взорваться бомбой, несущей смерть миллиардам и миллиардам… Нет, определенно, мысль о неизбежной гибели Гиганды не желала укладываться в голове. Впрочем, это ожидается только через тридцать лет. Целая вечность. Она успеет состариться. И придумают что-нибудь к тому времени…
— Так значит, вы были в курсе грядущего катаклизма? — обернулась Вин к Грогалу.
— Имперский институт Гиги сделал неблагоприятный прогноз еще лет десять назад, — мрачно подтвердил барон. — Разумеется, эти сведения держались в строжайшей тайне. Все мероприятия по подготовке системы убежищ объяснялись предусмотрительностью на случай ядерной войны. Я был информирован, поскольку космонавтика стала реальной альтернативой строительству подземных городов. Наш полет — первый опыт по доставке космического поселения на орбиту Айгона. Вслед за «Сайвой» мы бы пригнали сюда сотни таких же станций. Благодаря искусственной гравитации на них можно было оставаться до тех пор, пока взрыв Гиги, погубив Гиганду, сделает Айгон пригодным для заселения. У нас была бы новая планета! Кто бы знал, что она окажется занятой!
— Да, барон, — встрепенулась Вин. — Я же забыла Вас спросить как прошли переговоры?
— Наша беседа превратилась в юридическую дискуссию о правах на Айгон. Во-первых, за нами его открытие. Первый земной корабль картографировал систему Гиги всего два века назад, а нашим звездным картам несколько тысячелетий. Правда, земляне настаивают на своем преимуществе в освоении этого мира. Зато в нашу пользу близость расположения. Айгон бывает удален от Гиганды менее чем на 100 миллионов километров, а от Седьмой Жука отсюда больше 170 тысяч миллиардов! Но седьможуки заявили, что в космосе расстояние — понятие относительное. С Земли им лететь сюда лишь несколько часов, а не полгода, как нам…
— Ну, и чего решили?
— Продолжаем переговоры. Мы ведь не получили пока даже официального признания, заключили перемирие как самостоятельно действующие командиры. С одной стороны — я вместе с бароном Лугсом, с другой — этот Михаил Сидоров, он тут вроде губернатора. Похоже, они надеются, что в конце концов мы сдадимся. Пригласили вот сюда, поглядите, мол, как хорошо у них живется. Но нас так просто не купишь!
Вин подошла к прозрачной стене. На плоскую верхушку Белой Скалы один за другим опускались огромные конусы космолетов. Вин уже знала, что из-за последних событий земляне были вынуждены прервать сообщение с Айгоном. Теперь они наверстывали упущенное. С фиолетового неба спускалась непрерывная вереница грузовых «пингвинов», такая же цепочка поднималась обратно ввысь, чтобы уйти в подпространство где-то над северным полюсом. Автоматические докеры выгружали горы странного вида контейнеров — неровных, ощетинившихся рогами и, вроде бы, как и живых. Юркие киберы без страха сновали между садящимися и взлетающими кораблями, иногда отталкивая руками их грузные туши.
Думала ли она, что будет наблюдать за обыденной жизнью фантастического мира, о существовании
