Так вот, Франклин был уверен в нескольких вещах. Во-первых, в том, что жизнь должна иметь достойную цель.
Вы с ним согласны?
Если есть достойная цель и для вас это не пустой звук, то у вас должен быть план ее достижения.
Генеральный план жизни.
Этот генеральный план должен конкретизироваться в большие планы на несколько лет, большие планы – в конкретные годовые планы, годовые – в планы месячные, последние – в планы на неделю и на день.
Совершенно стандартная процедура конкретизации планов, принятая в любом менеджменте проектов.
Если у вас есть главная цель жизни и она для вас не пустой звук, если она для вас – важна, то шаги, описанные Бенджамином Франклином, являются совершенно естественными.
А чтобы быть уверенным, что ты не просто спланировал, но и живешь правильную жизнь, надо регулярно сверять ее по контрольным точкам. Я знаю таких несколько, готов своими наблюдениями поделиться.
Точка «Сегодня»
Вы сегодня проснулись, и у вас сегодня впереди – хороший, обычный день. И вдруг – не важно, что было этим вдруг, – но жизнь ваша переворачивается, и вы понимаете: вам осталось жить совсем мало. Совсем мало. Не важно – пять минут или пять часов, важно, что жизнь ваша завершается и сегодня вы умрете.
Такое бывает.
Пока, сейчас вы находитесь в ясном сознании,
это будет недолго,
боли нет
или ее могут легко снять,
и все, что у вас есть, это возможность увидеть свою прошлую, уже прошедшую жизнь, понять, что она у тебя сегодня завершается, что ты сегодня покидаешь эту жизнь…
Какие чувства возникают в душе?
Это не вопрос, как вы относитесь к смерти, тут важно другое: как вы оцените уже прожитую вами жизнь, сколько бы ее ни было. То, что вы прожили – вы прожили красиво? Достойно? Сильно?
Если вы поняли, что последний десяток или два десятка лет занимались одной только пустотой, в надежде, что когда-нибудь займетесь чем-то красивым и достойным, чувства могут быть трудными и пронзительными: одна-единственная жизнь профукана абсолютно бездарно.
Если же человек знает, что последние два десятка лет каждый день им проживался полно, сильно, светло и разумно, – качественно, то, завершая эту свою жизнь, он спокойно скажет себе: «Я свою работу сделал. Это была хорошая работа!»
Итак, ваши чувства к тому пути, который вы прошли по жизни: гордость? Уважение к автору такой жизни?
Может быть, спокойное понимание: могло бы быть и лучше, но ведь не хуже, чем у других?
Или растерянность: «Блин, столько мечтал и строил планы, а тут на тебе! Ведь ничего же не сделал!»
Жизнь иногда ставит перед нами такой вопрос.
Саша возвращался от друга из ближайшего Подмосковья. Время было позднее, электрички уже не ходили, Саша решил поймать попутку и пошел вдоль Минского шоссе в сторону Москвы. Шел по темной трассе… машин было мало… никто не останавливался…
Сбившая его машина не остановилась, водитель предпочел скрыться с места происшествия, Саша ударом был выброшен в кювет. Че-ты-ре часа лежал на снегу без сознания, когда очнулся и увидел над собой черное небо со звездами, засмеялся: «Я жив!» Это было для него важнее, чем то, что он лежал весь в переломах и крови.
После этого он че-ты-ре часа пытался вылезти с обочины на дорогу. Полз, хватаясь замерзшими пальцами за обледенелую землю… Поднимал с земли руку, чтобы остановить мчащиеся ночью машины…
Один водитель все-таки остановился, подвез его в Москву, хотя и не до больницы – торопился. Саша с мобильного телефона водителя дозвонился до Первомайки, попросил вызвать «скорую», «скорая» приехала за ним только через час… Связи с ним не было, Первомайка разыскивала Сашу везде, но Саша уже лежал в реанимации.
Через день он пришел в сознание, врачи не понимали, почему его здоровьем интересуются столько самых разных людей, и не родственников. Говорить мог едва, но беспокоился: «Завтра собрание администраторов, я там не смогу быть…»
Пошел на поправку. Но потом стала подниматься температура: обнаружились множественные черепно-мозговые переломы. Ему понадобилась кровь, спасибо всем тем людям, которые откликнулись.
Не помогло. 5 декабря 2007 года в 17.30 Александр Ярославский, администратор Синтона, умер.
Ему исполнилось 25 лет и один день.
Это событие – трагическое и нелепое, но нет смысла обсуждать смерть. Важнее смотреть на жизнь, а жизнь свою Саша жил правильно, не важно, сколько шагов по жизни он сделать успел: каждый его большой шаг был энергичным и точным.
Наверное, стоит жить так, чтобы в любой день, вдруг встретившись со смертью, мы были спокойны за результаты прошедшей жизни.
Точка «Вершины»
Когда идешь по жизни, к ней возникают разные метафоры и ассоциации: то бредешь по трясине, то поднимаешься по трудной дороге, когда-то долго плутаешь по заколдованному темному лесу, идешь по качающемуся бревну через пропасть – или аккуратно пятишься, поняв, что, выйдя на красивую лужайку, на самом деле ты забрел на минное поле… Впрочем, чаще дорогу жизни окружают цветущие сады, освещает высокое горячее солнце, и там, впереди, на фоне чистого голубого неба, обязательно видна Вершина. На вершине ты будешь дышать самым чистым воздухом, тебя будут окружать самые красивые пейзажи, а рядом с тобой будут самые замечательные люди. Ты на вершине, ты счастлив, у тебя есть все.
Если ты идешь к своей вершине – ты идешь правильно
Что у тебя есть? Что у тебя должно быть?
Разгляди это. Напиши это. Расскажи себе про то, как прекрасна будет вершина твоей жизни. Только тогда, когда ты увидишь, когда ты представишь вершину своей жизни, ты поймешь, относительно какой точки ты обязан мерить все, что происходит в твоей жизни.
Вершина – это всегда больше, чем ты достиг и имеешь сегодня.
Правдой является то, что твой сегодняшний день, день, который начался сегодня утром, день, когда ты, в частности, читаешь эти строки – этот день уже твоя вершина. Сам факт, что ты сегодня жив, что ты можешь дышать, видеть, можешь кого-то обнять – уже этот факт делает этот день самым счастливым днем в твоей жизни, а следовательно, – вершиной. Это правильно, но если ты живешь не только сегодняшним днем, но еще и будущим, то ты обязательно знаешь, что впереди у тебя еще много вершин.
У того, кто мечтает, мечта всегда растет вместе с ним.
Когда я был школьником, я любил ходить в «Детский мир». От центрального входа второй отдел направо – это был отдел для тех, кто делал модели. А я любил делать самолеты. Я уже несколько лет занимался в авиамодельном кружке Дворца пионеров и делал резиномоторные модели, выпиливая лобзиком каждую нервюру, собирая на эмалит крыло и стабилизатор, вырезая ножом винт сначала из липы, а потом и из бальзы. Чтобы сделать один самолет, требовалось от трех месяцев до полугода. Потом мы их пускали на соревнованиях: модели вырывались из рук и, трепеща, летели прямо под облака.
Иногда они держались в воздухе больше трех минут…
