видов ораторики сохраняются, но дифференцируются сообразно обстоятельствам.
Что касается неораторских видов речи о прошлом, то, естественно, принципы расположения аргументов, выбор слов и фигуры речи
будут применяться и применяютс в них иначе, чем в классической ораторике. Заключая обзор риторики
Аристотеля, надо сказать, что разделения и принципы и терминология, предложенные в ней, сохраняют полную силу. Но риторика
Аристотеля приспособлена только для ораторики античного полиса. Она, естественно, не рассматривает всю систему видов словесности, ее развитость и современные типы аудитории, а также изменения стиля
как исторические, так и функционально ориентированные.
Исключительная ценность риторики
Аристотеля состоит в том, что она ориентирована на слушателя. Применение ее принципов, осведомленность в этих принципах делает человека вооруженным против всех и всяких видов речевого насилия. Речевое насилие, создаваемое корпорациями, производящими речь, сейчас столь велико, что уверенность корпораций в том, что они могут сделать с обывателем все, что угодно, достигает крайних пределов цинизма.
Эйзенштейн в одной из своих работ справедливо объясняет, что человек, сидящий в темном зале и смотрящий на экран, охвачен второй действительностью, и эта вторая действительность может навязать ему что угодно для изменени его поведения в первой действительности. К сожалению, это было реализовано на практике.
Самый знаменитый фильм 'Броненосец Потемкин', обошедший все экраны мира, объясняет нам, что восстание (или бунт) на корабле совершилось от плохой кухни. Жующие мощные челюсти подобранных типажей --- зрительная доминанта фильма. Другая зрительная доминанта --- расстрел на одесской лестнице --- ужасна картина мести за то, что не хотят 'лопать, что дают'. Все это далеко от реальности. Восстание на 'Потемкине' --- только повод для демонстрации идеи зоологического пищевого материализма, как и сцены штурма Зимнего дворца, которые целиком фальсифицируют историю в наглядных представлениях.
Я не говорю уже о речевых средствах воздействия, которые во много раз сильнее, если они, по условию, связаны с разрывом во времени и комментируют события так, что от их подлинности мало что остается. Здесь еще более мощным средством являются современные информационные системы
, которые через тезаурус
могут навязать любое миропредставление.
Обычный человек, обыватель, не имеет иной защиты против этого психологического давления, кроме собственной критической способности. Он должен владеть методами анализа и оценки преподносимых ему монологов, уметь видеть свой интерес в реальности и не давать себя дурачить. В этом непреходящая ценность труда Великого Философа.
Рассматривая обе схемы --- схему смысловой структуры
и схему последовательности рассуждений
Аристотеля --- убеждаемся в том, что обе они разделяют учение о монологе на три категории
.
Первая категория --- образ оратора и вид речи. В этой категории
соединяютс общесоциальные условия, предложенные оратору, и его оптимальный ответ на эти условия, т.е. в них соединены этос и логос
. этос как социальные услови речи и логос
как результирующий вывод для оратора и аудитории одновременно - конвенция между оратором и обществом.
Вторая категория --- пафос
оратора в данной речи или образ речи в ее замысле и речевая эмоция. Это --- действия оратора в предложенных ему обществом рамках. Рамки этоса и логоса
уже поняты и усвоены оратором, теперь начинается его, оратора, конкретное воздействие на аудиторию. Инициатива целиком принадлежит оратору. Он творит воображаемый по вероятию мир и дл этого формирует на основании своего пафоса
такой образ речевого воздействия, который погрузит аудиторию в речевую эмоцию. Речевая эмоция
--- это не та эмоция, которой живет человек вне речи. Это эмоция, которая наводится речью на аудиторию, в которую погружает аудиторию оратор, создавая речью вторую действительность. Аудитория начинает жить этой эмоцией независимо от действительной эмоции, когда мир дан человеку как непосредственная данность в ощущениях. В этих двух категориях нет логоса
, так как нет согласования между содержанием мыслей аудитории и содержанием речи. В ней есть пафос
и этос.
Наконец, третьей категорией является сочетание доказательств и композиционностилисти ческого склада речи. Ответственность за доказательства и стиль
целиком реализуют пафос
оратора. Если в замыслах или в наведении эмоции пафос
как бы зарождается, то в доказательствах и стиле он развертывается и получает законную выраженность, здесь пафос
исчерпан, излившись в словах. Одновременно доказательства основаны на топах, а топосы всем известны. Композиция и стиль
--- это словесный ряд, то и другое --- идейно и формальнословесная выраженность чувства и мысли --- доступно пониманию аудитории. Это общее между аудиторией и оратором, т.е. логос
.
