интригах Каневского, более возрастного и, по некоторым отзывам, менее талантливого. Теперь уже все равно не проверишь…
Во всяком случае, во время последней встречи Канева и Лобан крепко обнимались как лучшие друзья. И это выглядело абсолютно естественно и искренне. Возможно, время действительно лечит?
Добавим почерпнутое из беседы с Юрием Николаевичем Войновым, блестящим нашим полузащитником, игравшим бок о бок с ВВЛ в «Динамо», а затем тренировавшим его в «Черноморце»: «По поводу перевода Лобановского на левый фланг… Сильно ли он сопротивлялся?.. Понимаете, Вячеслав Соловьев во многом научил нас любить футбол. Просто любить футбол — не как работу, а как что-то светлое. Как удовольствие, как наслаждение. И потому где играть — слева ли, в центре — не имело большого значения. Лишь бы играть!»
Как видите, добавляется довольно лиричная и очень привлекательная версия…
Что бы и как бы там ни было Лобановский смирился, стал играть на левом краю и остался в памяти народной именно как левый нападающий. Игравший по «желобку», легко накручивающий оппонента и в зависимости от успешности обводки либо сразу подающий в штрафную, либо зарабатывающий угловой. Классический левый край, каким еще в «Арсенале» тридцатых годов был Клифф Бэстин, а в «Ливерпуле» пятидесятых — Билли Лидделл.
А «Динамо» после перехода Лобановского на левый край стало чемпионом страны. Так он принес себя в жертву. Почти сознательно, почти добровольно.
Давайте теперь вспомним матч чемпионата 1962 года «Динамо» (Киев) — «Спартак» (Ереван). В нем Лобановский и Каневский сыграли именно сдвоенным центром нападения, и киевляне накидали сопернику аж 8 мячей (Андрей Биба забил четыре, Каневский — два, по одному голу на счету Войнова и ВВЛ)! Какой уж тут «недостаток взаимопонимания»… В следующей игре Лобановский снова бегал слева. Чем объяснялся сей «смелый тренерский эксперимент»? Желанием проверить в деле только что приобретенного левого крайнего Басалика или воспитательными мерами по отношению к Каневе?!
Тот матч так и остался эпизодом (если не считать, что несколько лет спустя Каневский и Лобановский встретятся в «Черноморце» — снова в центре нападения!), а правота Соловьева — под крупным знаком вопроса. В самом деле, так ли жизненно необходимо было насилие над одним из основных игроков «Динамо»?
Поиграем еще немного в скептиков: а почему молодого футболиста перевели именно на левый фланг? Лобановский ведь не был левшой! Он подавал, как правило, с правой (для того-то и нужна была ему обводка в большом количестве — чтобы подстроить мяч под правую ногу), а левую ногу использовал, в основном, чтобы стукнуть ею мяч о защитника и заработать корнер. Свой прославленный корнер… Конечно, любой специалист скажет вам, что левая нога Лобановского «тещиной» не была и использовал он ее далеко не только для ходьбы. Но все же — правша!
Есть расхожая байка, как однажды к Лобановскому, сосредоточенно тренирующему от углового флага свой знаменитый «сухой лист» (он не только на тренировках над ним работал, но еще и бумагу исчерчивал, стараясь рассчитать оптимальную силу и направление удара — инженер!), подошел Эдуард Стрельцов. «А ну, покажи, как ты это делаешь…»
И великий форвард первым же ударом повторил под-крутку мяча в ворота, которую Лобановский отрабатывал сотни и даже тысячи раз!
Произошла ли эта история на самом деле или является досужим вымыслом? Может, и было такое. Но обратите внимание на другую подробность: как правило, угловые слева подают правши — правой ногой элементарно удобнее закручивать мяч к воротам, — как в современном киевском «Динамо», например, полузащитник Валентин Белькевич… Что при этом Лобановский делал на левом фланге — уму непостижимо. И надо же — фактически насилуя природу, остался в памяти именно звездой левого края нападения. Высокий, чуть сутулый, рыжий. «Непохожий на всех…»
Над отработкой углового удара я начал трудиться еще в детской спортивной школе. Примером для меня был Георгий Граматикопуло. Я никогда не забуду, как в международной встрече с датской командой «Викинг» он забил мяч непосредственно с углового. В подражание ему я стал пробовать подавать угловые. Но вообще-то я играл на месте центрфорварда. И в конце концов тренеры мне просто запретили подавать угловые удары, аргументируя тем, что у меня высокий рост и я должен использовать его для игры головой в штрафной площади.
В киевском «Динамо» меня тоже поставили в центр. И тоже рекомендовали использовать высокий рост для игры головой, а не уходить на край подавать угловые. Но вот в 1960 году меня переместили на край, и теперь угловой слева в нашей команде выполняю я. Делаю это всегда внутренней частью подъема, придавая мячу вращательное движение в сторону ворот. Расчет при выполнении такого удара должен быть очень точным. Небольшая ошибка приводит к тому, что мяч срезается и уходит за линию ворот.
После того как в одном из матчей прошлого чемпионата я плохо выполнил несколько угловых ударов, болельщики прислали мне письмо, в котором рекомендовали не мудрствовать и посылать мяч на 11 -метровую отметку. Действительно, послать мяч туда не так уж сложно. Но им почти всегда овладевают защитники. Резаный угловой удар более коварен для обороняющихся.
Если прежде работа над этим ударом велась мной время от времени, то теперь я стал работать над техникой его исполнения. Много мячей послал я на тренировках и в играх через верхнюю планку ворот. Но постепенно все чаще мне удавалось провести удар так, что после него возникали острые ситуации у ворот. Готовясь к сезону 1961 года, я настойчиво тренировал резаный удар. И не только для подачи углового, ведь в состязаниях случается, что игрок получает право пробить в непосредственной близости от ворот. Резаный удар позволяет обойти стенку. На тренировочных занятиях я ставлю несколько стоек, стараясь послать мяч в обход их. Работа кропотливая, требует терпения.
Часто приходилось трудиться над ударом в свободные от тренировки часы. И еще одно замечание. Иногда угловой не подают, а разыгрывают. Опыт показывает, что целесообразно использовать оба приема. Кстати, в нашей команде розыгрыш углового удара нередко применялся и с правой стороны, и мы при этом забивали голы.
А теперь снова предоставляем слово Александру Чубарову, который называет себя «человеком с зонтиком». История появления этого прозвища такова: во время одной из международных игр динамовцев стояла ненастная погода, и администратор на всякий случай прихватил с собой внушительных размеров зонтик. Когда он шел вместе с Валерием Васильевичем к тренерской скамейке (а нужно было обогнуть почти все поле к противоположной трибуне), самые продвинутые итальянские болельщики принялись бомбардировать их монетами и бутылками. Чтобы защитить Лобановского, администратор раскрыл над ним зонтик. Со стороны это выглядело весьма комично: внушительного роста тренер и невысокий Чубаров, семенящий рядом и чуть ли не подпрыгивающий, чтобы поспеть за широким шагом Валерия Васильевича.
Итак, вспоминает Чубаров:
«Да, принято считать — слева играет левша, справа — правша, так легче отдавать передачи. А ну-ка, задумайтесь. Какое задание тренер обычно ставит крайнему защитнику? Подстраховывать центральную зону? Правильно. А еще? Он говорит ему: держи фланг! Твоя задача — не дать сопернику чисто пройти к воротам и прострелить, потому что в этой ситуации защищающаяся сторона попадает в откровенно невыгодное положение. Теперь предположим, что квалифицированный игрок обороны старательно выполняет задание и всячески блокирует продвижение крайнего форварда по краю.
Что делать игроку атаки? Смещаться в центр. А это значит, что ему нужно перекладывать мяч под неудобную ногу — допустим, левому крайнему под правую. Таков, к примеру, был недостаток известнейшего левого полузащитника Василия Раца — когда его вынуждали смещаться в середину, он, как правило, терял мяч.
А если слева играет правша? Подумайте, сколько в этом случае открывается возможностей для продолжения атаки! Тут и подключение по флангу крайнего защитника, и угроза удара по воротам…
