и сколько бы кто ни удостоверял тебя в том, не поверишь.
Скажи же мне теперь, — если не веришь и не видишь, что на сердце твоем лежит покров прикрывающий такия страсти, и ты естественно не имеешь желания снять этот покров с сердца своего, чтоб увидеть страсти, которыя скрывает он под собою, и затем сокрушиться о несчастной душе своей, восподвизаться над очищением ея, промыть теплыми слезами умныя очи ея и лице, отринуть всякую мудрость и всякое знание внешнее, и послушавшись Апостола Павла, сделаться буиим для мира сего, чтоб стать мудрым во Христе, — скажи мне, если все сие у тебя так есть, то как стану я возвещать тебе о Боге и божественных вещах, сокровенных и невидимых, когда ты находишься в состоянии такого неразумия и несмыслия? И сам ты не осудишь ли меня за то, что я делаю дело совсем неподходящее? Ты наверное будешь говорить сам в себе: поистине этот человек без толку и смысла, что толкует мне, не расположенному и не умеющему слушать о таинствах, невидимых и недомыслимых не только для всякаго дыхания, сущаго под небесами, но и для всякаго творения сущаго превыше небес. Ибо если Ангелы не знали перваго пришествия Господня на землю, не знали, какого рода имело оно быть, или когда имел низойти Господь наш, чтоб соделаться человеком; не тем ли паче неведомо для них, когда имеет быть второе Его пришествие во славе, и каково оно будет, и каково то, что имеет Он даровать тогда святым Своим? Что сказанное мною истинно, это подтверждает божественный Павел, говоря:
Впрочем, чтоб это было явно для самых безчувственных, скажу еще, что будет обитать во всех святых. Итак, когда откроются книги совести каждаго человека; тогда если не найдется другое что в сердцах и совестях грешников, то найдется самомнение, или тщеславие, или зависть, или другое что подобное; если же и не найдется ничего такого, то всячески найдется леность и нерадение о делании заповедей Божиих, следовательно недостаток любви к Нему. За это омрачатся очи их, чтоб не видеть, и будут они посрамлены, услышав: поелику не сотворили вы одной из заповедей Моих меньших, и презрели ее, то Мне не сотворили. Отойдите от Меня в огнь вечный, уготованный диаволу и ангелам его (Мф. 25:41, 45). — И опять, когда откроются книги совести святых, тогда возсияет в них Христос и Бог наш, обитающий теперь в них сокровенно, и святые сделаются подобными Ему, Богу вышнему. Откуда это видно? Послушайте самого Христа Спасителя, Который говорит:
Итак те, которые говорят, что святые не будут видеть и знать друг друга, когда сподобятся лицезрения Божия, поистине во тьме ходят, еще не пришли в общение с Богом и не познали истинно Бога, но говорят и утверждают то, чего не познали и в созерцание чего никогда не приходили. Они говорят, что святые будут находиться тогда как–бы в экстазе, в некоем восхищении, как и здесь они иногда приходят в такое божественное восхищение, и забудут и себя самих и всех других, находящихся с ними. И видно из таких слов их, что они худо понимают Божественное Писание, когда полагают, что у святых будет тогда такое же изменение и восхищение, какое бывает у них и здесь. Слыша, что когда такой–то святый пришел в созерцание Бога, то восхитился ум его, и он столько и столько дней и ночей провел, совершенно не помня ничего земнаго, но вместе со всем другим забыл и собственное свое тело, пребывая пригвожденным к созерцанию оному всею душею и всеми чувствами своими, — слыша, говорю, об этом, они полагают, что нечто подобное будет и в другой жизни в царствии небесном, совершенно не понимая божественных и духовных вещей, и невидимых таинств невидимаго Бога, недомыслимых и недоступных знаний непросвещенных. Неведомо им, что такое восхищение ума бывает не у совершенных, но у новоначальных. Как родившийся в мрачной темнице, освещаемой слабым светом малаго светильника, с трудом и неясно видит находящееся в темнице его, совсем не зная, что вне темницы той есть свет солнца и множество других прекрасных вещей и творений Божиих, входящих в состав видимаго мира, так и находящийся еще в мрачной темнице страстей и чувств мира сего, если бывает просвещен малым некиим ведением (от Божественнаго Писания), с трудом, мало и темновато представляет таинства веры нашей, а о вечных Божиих сокровищах, о том, каковы те блага, которыми будут наслаждаться святые в будущей жизни, совершенно никакого понятия не имеет. И как находящийся в темнице, — если среди многих проводимых им там лет, как–нибудь случайно откроется небольшая трещина в кровле темницы, и он внезапно увидит, сколько позволяет величина трещины, свет небесный, котораго никогда дотоле не видывал и не воображал, — вдруг приходит в изступление, и как–бы вне себя находясь, долгий час во все глаза смотрит вверх и дивится внезапно открывшемуся ему зрелищу, так и тот, кто освободясь от уз страстей и чувств, внезапно придет в созерцание умнаго света, вдруг бывает поражен и объят удивлением, и теми, которым неизвестно такое состояние, почитается вышедшим из себя, тогда как он весь сосредоточился в себе умом, и изумляется этому светлому видению, котораго сподобился. И опять, как находящийся в темнице, — если часто и каждочасно смотрит в отверстие то, от долговременнаго пребывания в такой светлости, привыкает к свету тому, а вместе с тем мало–по–малу умаляется его первое великое изумление (как то же самое имеет место и в нас в отношении к солнцу: привыкли мы каждый день видеть его и думаем, что оно — вещь не такая, чтоб ему отдавать все внимание. Но если предположить, что мы, со времени рождения доселе, никогда не видавши солнца, ныне только вдруг увидели бы его пред глазами своими, то конечно от великаго изумления мы вышли бы из себя и стали безгласны), так и душа, мало–по–малу преуспевающая в духовном и привыкающая к умному свету, не поражается уже так сильно умным светом, как это было в первый раз, потому что по сему малому видимому ею свету заключает, что есть и еще свет более совершенный. И опять еще, как оный, от рождения заключенный в темнице, по причине малаго видимаго
