Она ещё о чём-то думала, а ноги уже несли её на позицию для отстрела контролёра.
Уже на втором этаже дома с аркой, пристраивая ствол винтореза на подоконник как на упор, она вдруг осознала, что на такую дичь ей в Зоне охотиться ещё не приходилось.
Ничего, сейчас попробует.
Она ещё услышала, неподалёку застрекотала словно газонокосилка игрушка Тимофея, и подумала, что вот там сейчас побоище такое, что туши свет. Потом она заглянула в прицел, нашла в него контролёра, навела перекрестие прицела на скрытую капюшоном голову, сделала глубокий вдох, уверенно нажала на курок.
Хуже всего было то, что лица врага она не видела. И попасть, стало быть, точно в глаз было невозможно. Она просто углядела, что её пуля проделала в капюшоне дырку, тотчас прицелилась снова, чуть правее, надеясь теперь уже на удачу. Рано или поздно один из её свинцовых гостинцев попадёт куда надо. Хотя кто знает, может, контролёра не убить и точным попаданием в глаз? Особенно такого, необычного.
Второй раз она выстрелить не успела.
Ощущение было такое, словно её кто-то с размаху ударил кулаком в лицо. Окружающий мир поплыл, сначала развалился на множество не связанных между собой, не складывающихся в единую картину фрагментов. Слуховые перепонки чуть ли не рвались от какого-то утробного, нечеловеческого рёва, и даже не рёва, а словно бы голоса, причём явно пытавшегося ей что-то сказать на языке, которого она не понимала и не хотела это делать, поскольку откуда-то точно знала, что это приведёт к смерти.
Она, смерть, между прочим, ничуть не пугала. Она пока существовала лишь в виде слова, смысл которого никак не мог до неё дойти. Не было у неё возможности о нём думать, поскольку все силы уходили на попытки собрать воедино фрагменты окружающего мира, на борьбу с изматывающим, надрывающим душу голосом. А ещё она чувствовала, он знала, что её тело, оставшееся без присмотра, в этот момент отчаянно, раз за разом, нажимает на курок винтореза. Или это ей только так казалось?
Ну да, вдруг поняла она, на самом деле, конечно, никуда она уже не стреляет, а всего лишь падает, падает вниз, подчиняясь единственному реальному и ощутимому в этом мире закону, закону притяжения земли.
23. Нас мало, но мы в тельняшках
4. Станислав Лапин
Стас стоял рядом с аркой, прижавшись спиной к стене, чувствуя лопатками выщербленные пулями кирпичи. Зол он был неимоверно.
Получалось по старой пословице «торговали — веселились, подсчитали — прослезились». Ей-ей, так и вышло. А всё потому что Зона — штука совершенно непонятная, причём всё время меняющая логику своих действий. И те, кого ты считал тупыми зомбаками, вдруг, при каких-то обстоятельствах начинали вести себя хитро и изворотливо. Да и была ли у Зоны эта самая своя логика? Может, они лишь принимают за неё нечто другое, совершенно другую систему мышления? Хотя вот, например, ведьма утверждает, что она даже способна понять Зону. И конечно, любой, безвылазно проживший на болотах, может запросто начать рассуждать и о более бредовых вещах. Однако что, если она права? Вдруг с Зоной можно договориться?
Да нет, бред это, чистой воды бред. И вообще пока надлежит думать не о контактах с Зоной, а о том, как убить одно из её порождений.
Может, это какая-то мутация среди контролёров? Новый вид? И если сейчас не удастся убить первого, то такие контролёры появятся повсеместно?
Охотник взглянул на Тимофея.
А он как раз в этот момент запустил свой шестиствольник на полную катушку. Выглядело всё просто героически до невозможности. Сталкер, здорово смахивающий в своём экзоскелете на один из бесчисленных вариантов супергероя — спасителя мира, картинно стоял, перегораживая вход на ферму. Вокруг него, конечно же, свистели пули. Они постоянно попадали в стены ближайших домов, и если очень близко, то Тимофея красиво обсыпало фонтанчиками кирпичных осколков. При этом сталкер плавными круговыми движениями водил из стороны в сторону своим изрыгающим огонь пулемётом. Словно косарь. Этакий супермен-косарь.
Очень хотелось Стасу посмотреть на контролёра хоть одним глазком. Просто осторожно выглянуть из-за угла и тут же спрятаться. Прямо аж свербело. Вот только, насколько он знал, подобные игры именно с этими монстрами не приветствовались. Обязательно почувствует взгляд, и когда в следующий раз высунешься, форы в пару секунд уже не будет. Сразу получишь на полную катушку. А она, эта фора, при встрече с контролёром решала всё. Давала возможность хотя бы пару раз выстрелить. Или кинуть гранату. Или шмальнуть из подствольника.
Гранаты можно, наверное, найти, прикинул Стас, да только они годятся лишь на ближнее расстояние. Метров сорок, пятьдесят. Для этого контролёра — тьфу и растереть. Судя по ролику, на котором показана гибель блокпоста, он начинает убивать гораздо раньше, чем оказывается в пределах досягаемости метателя гранаты. Значит, остаётся лишь садить в него с большого расстояния из снайперки.
Анна.
Не пора ли начинать? Он прислушался. Сверху, где устроилась снайперша, не доносилось ни звука. Может, она уже начала, а он, поскольку у неё винторез снабжён глушителем, ничего не слышит?
Взглянуть? Осторожно? Это, наверное, можно.
Он ещё раз посмотрел на Тимофея. Тот самозабвенно косил, и у него явно всё было на мази. Ну, вот и отлично. А мы тут взглянем.
Стараясь двигаться бесшумно и держаться подальше от окон, Стас скользнул к лестнице, потом поднялся на второй этаж, заглянул в комнату, в которой должна была устроиться ведьма. И увидел. Она лежала под окном, из которого, видимо, устроилась стрелять, на спине, раскинув руки. На лице — блаженство, словно узрела нечто очень красивое.
И что именно с ней произошло, можно было не сомневаться.
Вот же блин.
Проворно опустившись на колени, Стас со всей возможной скоростью двинулся к окну. Очутившись рядом с ведьмой, он положил руку ей на шею и вдруг страшно удивился, нащупав пульс.
Жива! Значит, добить её контролёр не смог. Слишком далеко. А может, она, потеряв сознание, упала на пол и тем самым исчезла из его поля зрения? Это её и спасло. И расстояние, конечно. Надо её отсюда убрать.
Стас схватил ведьму под мышки и, согнувшись, словно под обстрелом, доволок её до лестницы. Потом таким же макаром вернулся за оружием. Подобрав винторез и автомат, он вернулся к ведьме. Тут можно было выпрямиться. Он взвалил женщину на плечо и спустился по лестнице. Опустив Анну на асфальт в том месте, где в неё не могли попасть пули паливших в Тимофея, он прислонил её спиной к стене. Потом положил ей на колени винторез и автомат.
Сомнительно, конечно, что она сейчас придёт в себя, но если это случится, по крайней мере не останется безоружной.
Теперь следовало посмотреть, что там творится у сталкера. Однако прежде хорошо бы узнать, сколько у них осталось времени. И сделать это можно было лишь одним образом.
Стас ещё раз взглянул на лицо Анны.
А что, если она не очнётся? Вдруг останется такой навсегда? Чушь, волков бояться — в лес не ходить. А если сейчас не сделать задуманного, умрут все. Он, сталкер и ведьма. Вот такие пирожки с котятами получаются. Очень не хочется, но надо делать. А раз так, то о колебаниях следует забыть.
Лапин вернулся в комнату, из которой только что выволок Анну, ещё раз, скорчившись, пробрался к окну. Устроившись рядом с ним, он осторожно выпрямился во весь рост. Теперь, для того чтобы взглянуть на дорогу, нужно было сделать всего лишь один шаг. И две секунды для того, чтобы спрятаться. Не больше.
