указывается на момент произнесения им цитируемых текстов.
Дети приходят ко мне два раза в неделю, занимаются индивидуально по часу и больше. Из-за сложности произнесения моего имени-отчества они называют меня по имени. Научившись говорить, они по собственной инициативе переходят к другой форме обращения и очень горды тем, что могут назвать меня солидно, по-взрослому, как полагается.
Ребята приезжают ко мне не для того, чтобы развлекаться. Никто не вытаскивает голубей из-за пазухи для того, чтобы завладеть их вниманием. Они приезжают учиться, удовлетворять свою потребность в настоящем серьезном деле, которое мы делаем сообща.
Познакомьтесь с ними поближе!
Густые длинные волосы, большие серые глаза. Складненькая, уютная, как маленькая кошечка. Такого ребенка хочется посадить на колени, он будет ворковать в объятиях, умильно заглядывая в глаза.
Сажали на колени, обнимали — все, с кем Фионе довелось встречаться. Теперь, повиснув на шее, она движется вместе с вами, поджимая ноги либо волоча их по полу, и расцепить ее руки невозможно. «Фиона, хватит. Фиона, отпусти меня» — бесполезно.
Несмотря на запрет, хватает все, что видит вокруг себя. Прыгает по дивану. Кривляется. Руки ее находятся в постоянном движении — надо потянуть за шнур лампу, снять трубку телефона, надеть чужие очки, добраться до соли, запустить пальцы в сахарницу. Фиона всегда весела, никогда не скучает. Обаяния и жизнерадостности ей не занимать. Она ласковая девочка, но поддаться на ее милые заискивания — значит в мгновение ока оказаться в ее цепких ручках. Никакие нежности с ней невозможны — сядет на голову в прямом и переносном смысле.
Если Ваня упрямо настаивает на своем, то это потому, что он точно знает, чего хочет. Фиона переберет стопу книг, ни на одной так и не остановившись. Сама не знает, чего хочет. Ничего не хочет.
На уроке мгновенно забывала, о чем идет речь. Мысль ее порхала бабочкой, ни на чем не задерживаясь. Фиона очень долго не могла запомнить последующий слог в самом простом двусложном слове — исключительно потому, что ни на секунду не желала сосредоточиться. При этом она прекрасно понимала все, что ей говорилось, и во всем, что не касалось занятий, отличалась большой сообразительностью.
Фионе я не делала ни малейших уступок: «Посмотри на меня. Положи руки на стол. Подними то, что бросила. Не хватай. Не отнимай. Не лежи — сядь» и т. д> и т. п.
Любой компромисс воспринимался ею как ваше личное поражение. Но скоро она поняла, что наши отношения возможны только на моих условиях. И на эти условия она согласилась, поскольку была очень заинтересована в нашем содружестве — книги, картинки, веселые рассказы, чай с вареньем после урока. Как всего этого лишиться?
Мы сидим на бревнышках в лесу. Гриша, Маша, Виталик, мама Лена, мама Света и я. День солнечный, веселый. Позанимались, поиграли в мячик, нарвали цветов, побегали по травке. Теперь можно подкрепиться. В коробке зефир, в бутылках сок. Всем по бутерброду.
Вдали за деревьями возникают две фигуры. Это Фиона и ее мама. Фиона с объемистым пакетом (книги, тетрадь) четким строевым шагом направляется ко мне. Стойкий оловянный солдатик! Не зря она прошла боевую выучку. Никакие соблазны ее не интересуют, она пришла заниматься. Садится рядом со мной, вытаскивает книжки, терпеливо, ждет, когда я обращу на нее внимание. Краем глаза я наблюдаю за девочкой — не передержать бы.
Она отыгралась на обратном пути в трамвае — и все-таки это уже совсем другая Фиона.
Стоит посмотреть на Фиону, когда с указкой в руках она стоит у двери, на которую проецируются слайды, и плавным и точным движением профессионального экскурсовода обводит отдельные фрагменты и детали картины, в то время как остальные дети сидят на полу и слушают ее «пояснения». Наряды дам на портретах интересуют ее до чрезвычайности! Она и сама не прочь похвастаться своей одежонкой — кокетка, настоящая женщина.
Очень долго Фиона не проявляла ни малейшего желания что-то усовершенствовать, дома с ней справиться не могли — и именно из-за отсутствия системы и порядка в домашней работе начальный этап обучения затянулся. Только на третьем году занятий она приступила к произношению трехсложных слов — параллельно с этим ведется вся остальная работа. Не утруждая себя излишним напряжением, Фиона бойко составляет фразы из отдельных фрагментов слов, не договаривая их до конца, не заботясь о том, чтобы чисто выговорить звуки. Она активно общается с окружающими, охотно отвечает на вопросы, сама задает их, рта, что называется, не закрывает. Но я еще раз убеждаюсь: если какие-то навыки основательно не наработаны и мы тем не менее, перешагнув через это, стараемся двигаться дальше, ничего хорошего все равно не выйдет. Наше движение по пути прогресса должно быть постепенным, упорядоченным, введено в строгие рамки с последовательным прохождением всех этапов. Усвоение всего последующего должно вытекать из овладения предыдущим материалом. Если этого нет, если ребенок не овладел «техническими средствами», обеспечивающими ему свободу непосредственного выражения мысли, они, эти мысли, — «маленькие-маленькие, коротенькие-коротенькие», как у известного героя детской книги, — будут еще очень долго тесниться в его голове, не находя выхода, чахнуть, как в плену, не развиваясь и не обогащаясь.
Фиона, как никто другой из ребят, нуждается в твердой руке, целенаправленной, настойчивой, неуклонной и последовательной домашней работе — иного варианта быть не может.
Личность очень своеобразная. Маленький, худенький, светлые волосы, синие глаза, нежный румянец на бледном личике — Коля кажется каким-то игрушечным. Но характер…
Коле было 3,5 года, когда, завернутый в одеяло, сидя на руках у отца, он явился на свой первый урок. С рук Колю пересадили на диван. Примерно с год он просидел на нем с отсутствующим видом, неопределенно глядя в окно и прижимая к груди игрушку, которая полюбилась ему раз и навсегда. «Дай пасть!» — неизменно слышу я вот уже два с половиной года. Страшные зубы, красный язык, две когтистых лапы — голова пучеглазого крокодила извлекается из-под стола и принимает участие в уроке.
И все же мальчик ожил, заговорил и очень быстро, почти минуя начальный, обычно довольно долгий процесс овладения отдельными словами, перешел непосредственно к фразовой речи.
Так же как и Ваня, придя на урок, Коля принимается за дело сам. Раскладывает карточки, читает, рассматривает картинки в книжках. Он человек порядка. Всякое отступление от графика, посторонние разговоры (например, мои с Колиной мамой), присутствие других детей, не успевших «покинуть помещение», он воспринимает как досадную помеху. С детьми Коля сходится плохо. Он не принимает участия в играх и общих разговорах, всем своим видом как бы заявляя: «Вы тут развлекайтесь, а я посижу поработаю». Его соученик и товарищ по-прежнему крокодилья пасть. Коля показывает крокодилу картинки, учит читать или просто сидит, обнимая игрушку как лучшего, преданнейшего друга.
Свои суждения Коля произносит неожиданно, как бы для самого себя, не участвуя в общей игре, а наблюдая и обдумывая ее со стороны. Например, сидит на диване погруженный в себя, в то время как остальные дети рассматривают картинку — медведь сел на теремок и раздавил его. Через некоторое время, когда все уже забыли о медведе, у себя за спиной слышим: «Ромена будет ругать». — «За что, Коля?» — «Медведь сломал домик». Но втянуть его в коллективное обсуждение картинки затруднительно.
Правильно ответив на какой-нибудь мой вопрос, Коля удовлетворенно говорит самому себе: «Сказал. Ромена не будет спорить». «Я расстроился. Настроение у меня плохое», — говорит он вдруг, сидя на табуретке в коридоре, пока мама надевает ему ботинки. «Почему?» — «Плохо занимался». Коля самокритичен, что не мешает ему, не заботясь о производимом впечатлении, посреди урока встать с дивана и, решительно заявив «надоело», направиться к двери.
В своей речи Коля соблюдает падежные окончания, правильно спрягает глаголы, верно употребляет времена, пользуется распространенными предложениями. Но в отличие, например, от Вани, Гриши и Фионы, отдельные эпизоды в книге воспринимает как самостоятельный рассказ, не будучи пока что в состоянии проследить за развитием сюжета. И если Фиона очень скоро стала требовать книги с развернутым сюжетом, то Коля склонен подолгу задерживаться на отдельных эпизодах, и попытки сдвинуть его с насиженного места упрямо отвергает. Вопросом «что же будет дальше?» он не задается.
