'Древние толковники, — пишет Павский, — построили свое толкование на основании неверного греческого перевода и особенно на имени 'Христос' — 'помазанник', прилагая его к Искупителю рода человеческого. Но кто нынче не знает, что имя сие относится и вообще к царям? И именно у пророка Исайи сим именем назван Кир, царь персидский — 45:1'.
В том же ключе — то есть беря за основу не христианскую интерпретацию текста, но непредвзятое прочтение еврейского оригинала — были переведены и истолкованы и другие спорные стихи из 'Ветхого Завета': главы 10–12 и 40–46 из Исайи, в которых, согласно толкованию Павского, говорится об избавлении еврейского народа, а вовсе не о 'пришествии Христа', и пророчество из Йоэля, в котором 'пророк в восторге предрекает иудеям Божье благословение, а всем врагам их гибель' — вопреки новозаветному толкованию об 'излиянии святого духа на апостолов'.
За подобные взгляды Павский был осужден церковным судом. После длительных допросов он покаялся, 'признав' свои ошибки, а экземпляры его перевода было предписано 'разыскивать и изымать' по всем епархиям, а также 'принять надлежащие меры, чтобы означенный перевод не имел пагубного действия на понятия воспитанников духовных учебных заведений'. Все это должно было делаться в строжайшей тайне, без огласки. Синод православной церкви хорошо сознавал, с каким взрывчатым материалом он имеет дело.
3. ХРИСТИАНСТВО И ПРОБЛЕМА ИДОЛОПОКЛОНСТВА
3.1. Психологические аспекты неприятия евреями концепции 'богочеловека'. Выше мы говорили о том, почему евреи не могут согласиться с христианской концепцией Иисуса как Мессии. Однако не вопрос о Мессии, а вопрос о 'богочеловеке' является проблемой, наиболее радикально разделяющей иудаизм и христианство и делающей христианство совершенно неприемлемым для евреев. Поклонение Иисусу Христу как 'Богу в образе человека', само объявление Иисуса тождественным Богу вызывает у евреев категорическое неприятие. Здесь мы хотели бы рассмотреть сначала психологические, а затем теологические аспекты этой проблемы.
Иудаизму свойственно представление о величии человека — самого совершенного из творений Всевышнего, создавшего человека по Своему образу и подобию. Человек неизмеримо выше всех остальных творений, ибо только он наделен Божественной душой, внутри которой сияет 'Божественная искра', непосредственно связанная с Творцом. Тора называет человека (всякого человека!) 'сыном Божьим', подчеркивая его особую близость к Создателю. Человек должен стараться увеличить эту близость, подражая Всевышнему в своих делах ('Будь милосерден, ибо Он милосерден; будь свят, ибо Он свят'). Более того, на человека возложена обязанность быть как бы со-Творцом мироздания. Согласно учению иудаизма, Всевышний создал мир 'незавершенным' — для того, чтобы человек мог, выполняя свое Божественное предназначение, исправить этот мир и завершить Творение, заслужив Спасение как награду за этот труд.
И при всем этом неизмеримая пропасть лежит между Творцом и Его творением, между Богом и человеком. Связь Всевышнего с миром, Божественное воздействие и руководство мирозданием осуществляется как трансцендентно ('извне мира'), так и имманентно ('изнутри мира'); но все эти проявления Бога в мире (т. е. проявления Его 'Воли', которые мы могли бы попытаться описать) — являются лишь проявлениями и признаками, но никак не Им Самим. Нам не дано 'описать' Самого Бога в словах — потому что любой язык приспособлен к явлениям и категориям этого мира и не может 'ухватить' Его абсолютности и трансцендентности. Любая попытка 'представить' Бога в каком бы то ни было образе, 'воплотить' Его в каком бы то ни было существе является, с точки зрения иудаизма, примитивизацией Божественности и граничит с идолопоклонством.
Ощущение непреодолимой дистанции между Богом и человеком не должно приводить нас в отчаяние — напротив, оно позитивно и конструктивно. Сознание, что Он неизмеримо выше человека, является источником возвышенного трепета перед Богом; в то же время сознание того, что человек может — и даже обязан — установить через эту пропасть непосредственную и прямую связь со своим Творцом возвышает человека и является проявлением Его любви к Своему созданию. Если Бог хочет, чтобы я предстоял перед Ним без всяких посредников, то это свидетельствует о моих возможностях, о моем собственном величии. А кто велик — с того много и спросится; и потому в этом прямом предстоянии перед Богом — источник моей ответственности перед Ним и созданным Им миром.
Для того, чтобы мы осознали меру этой ответственности, Тора заповедует нам обращаться непосредственно к Творцу вселенной — и только к Нему — в своих молитвах и просьбах. Бог добр — но не всепрощающ. Он наделил человека огромными возможностями и потому требует от человека реализации этого потенциала, а за пренебрежение человеком своими возможностями — карает. Человек, предстоящий перед Создателем и Хозяином мироздания, должен знать, что Его невозможно ни задобрить, ни подкупить, — поэтому, обращаясь к Нему с молитвой и просьбой, нужно сначала ответить самому себе на вопрос, поступаешь ли ты сам достаточно ответственно с тем потенциалом, который Он тебе предоставил; реализуешь ли ты сам свою ответственность по отношению к Богу и сотворенному Им миру. Такова психологическая основа строгого еврейского монотеизма, не терпящего 'посредников' и 'сопутствующих Богу образов'.
Поклонение 'богочеловеку' имеет совершенно иную психологическую природу. Для того, кто обращается в молитве к 'Богу в человеческом образе', Бог предстает более 'человечным', более доступным и снисходительным к человеческой слабости и ограниченности. В сознании христианина Иисус — это 'заступник' за человека перед Богом-Творцом, покровитель 'нашего несовершенного мира'. Так смягчается экзистенциальное напряжение контакта между Творцом и творением, снижается сознание неизмеримой личной ответственности.
Психологической основой концепции 'богочеловека' является понижение уровня ответственности. Фигура 'богочеловека' необходима для христианина именно потому, что Бог-Творец представляется ему слишком строгим, слишком требовательным к моральному и духовному уровню самого молящегося.
Сходную психологическую атмосферу создает идолопоклонство, представляющее собой обращение к посредникам между человеком и Творцом вместо прямого обращения к Нему. Идол-посредник более 'снисходителен' к человеку, его легче 'задобрить', чтобы уже он — а не я сам — обращался ко Всевышнему с просьбами за меня.
Иудаизм — это подход к миру, базирующийся на ответственности человека за Творение. Поэтому концепция 'богочеловека', доходящая до представления о 'посредничестве' Иисуса между миром и Богом, психологически неприемлема для еврея, который обращается к Богу напрямую и ведет с Ним прямой диалог.
3.2. Уровень монотеизма — для евреев и для неевреев. Тора — Божественное Откровение — обращена не только к евреям, но ко всему человечеству. Тора не призывает неевреев переходить в еврейскую религию, но налагает и на них ряд обязательств, на которых построена общечеловеческая этика. Для всех людей обязательны законы, включающие требования справедливости судебной системы и запрещающие убийство, воровство, прелюбодеяние, а также богохульство и идолопоклонство. Любой нееврей, соблюдающий эти законы, может, согласно представлениям иудаизма, удостоиться 'удела в Мире Грядущем'.
Тора налагает строжайший запрет на идолопоклонство, считая его одним из самых тяжких грехов как для евреев, так и для неевреев. Однако уровень требований Торы к тем и к другим в этом вопросе неодинаков. От евреев — народа, которому Бог Сам открылся, от тех, кому Он передал Тору, Свое послание миру, — требуется абсолютный монотеизм. Еврей в своих отношениях со Всевышним должен искать прямую, личную связь с Творцом, без каких-либо заслоняющих или замещающих Его посредников. Требования Торы к неевреям в этом вопросе гораздо мягче. В принципе, каждый человек, будучи сотворенным по образу и подобию Творца, в состоянии установить с Ним прямую и непосредственную связь; но, тем не менее, Тора запрещает неевреям лишь явные формы идолопоклонства. Известно, что во многих религиях люди поклоняются образам, 'воплощающим Всевышнего'; в иудаизме подобный тип религии называется 'шитуф' (буквально 'компаньонство', 'сопутствие') и рассматривается как допустимый
